Уход за ногтями

Закревская мария игнатьевна. Закревская-бенкендорф-будберг мария игнатьевна

Авантюристка и двойной агент ГПУ и английской разведки, она пользовалась славой женщины сведущей и очень опасной. На Западе ее называли «русской миледи» и «красной Матой Хари».

Сталин, попыхивая трубкой, перебирал лежащие перед ним фотоснимки страниц из дневника Горького. Остановил тяжелый взгляд на одной.

«Досужий механик подсчитал, что ежели обыкновенную мерзкую блоху увеличить в сотни раз, то получается самый страшный зверь на земле, с которым никто уже не в силах был бы совладать. При современной великой технике гигантскую блоху можно видеть в кинематографе. Но чудовищные гримасы истории создают иногда и в реальном мире подобные преувеличения… Сталин является такой блохой, которую большевистская пропаганда и гипноз страха увеличили до невероятных размеров».

…В тот же день, 18 июня 1936 года, в Горки, где лечился от гриппа Максим Горький, отправился Генрих Ягода в сопровождении нескольких своих сподручных, в числе которых была таинственная женщина в черном. Нарком НКВД заглянул к Алексею Максимовичу совсем ненадолго, а вот женщина, по словам очевидцев, провела у постели писателя более сорока минут…

Утром 19 июня в советских газетах было помещено траурное сообщение: великий пролетарский писатель Алексей Максимович Горький скончался от воспаления легких.

Так ли было на самом деле или нет (существует множество версий, от чего умер Горький, и приведенная выше -лишь одна из них), мы, наверное, никогда не узнаем. А вот таинственная женщина в черном была. И именно она последней видела Горького живым.

Красная Мата Хари

МАРИЯ Игнатьевна Будберг, в девичестве Закревская, по первому браку графиня Бенкендорф, была женщиной поистине легендарной. Авантюристка и двойной агент ГПУ и английской разведки, она пользовалась славой женщины сведущей и очень опасной. На Западе ее называли «русской миледи» и «красной Матой Хари».

Она свободно владела английским и немецким языками. Одно время (до революции) работала в русском посольстве в Берлине. Тогда же тесно сошлась с английским дипломатом Робертом Брюсом Локкартом.

В 1918 году ее мужа, графа Бенкендорфа, расстреляли, а графиню препроводили на Лубянку, якобы за шпионаж в пользу Англии. Обвинения были явно не беспочвенными, так как выручать графиню помчался сам глава английской миссии Локкарт. Вызволить агента-любовницу ему не удалось, да еще и сам угодил под арест. Освободили его только через две недели и сразу же выслали из России за организацию «заговора послов» против советского правительства.

Освободили и Закревскую-Бенкендорф-Будберг. Правда, с одним условием: если потребуется или когда потребуется, беспрекословно исполнять любые приказы НКВД.

Гражданская жена

МАРИЮ устроили на работу секретарем в издательство «Всемирная литература». А познакомил ее с Горьким Корней Чуковский. Он же описал первое редакционное заседание, на котором присутствовала Закревская. «Как ни странно, Горький хоть и не говорил ни слова ей, но все говорил для нее, распустил весь павлиний хвост. Был очень остроумен, словоохотлив, блестящ, как гимназист на балу».

Надо сказать, что Горький постоянно нуждался в притоке новых впечатлений. Чтобы творить, ему были необходимы повышенный тонус, состояние возбужденности и «неувядающая молодость души». А все это могла обеспечить только женщина. Недаром Алексей Максимович однажды заметил: «Самое умное, чего достиг человек, - это любить женщину».

Скорее всего, не красота (Мария Игнатьевна не была красавицей в полном смысле этого слова), а своенравный характер и независимость Закревской пленили Горького. Сначала он взял ее к себе литературным секретарем. Но очень скоро, несмотря на большую разницу в возрасте (она была моложе писателя на 24 года), предложил ей руку и сердце. Официально выйти замуж за буревестника революции Мария не пожелала, а может, не получила благословения на брак от своих «крестных» из НКВД, однако, как бы там ни было, на протяжении 16 лет она оставалась гражданской женой Горького.

Два писателя - это много

ГЕРБЕРТА Уэллса, прибывшего в Россию в сентябре 1920 года, определили жить в квартире Горького - с гостиницами в то время было туго. Мария согласилась быть его переводчицей. Вот как описывал Закревскую Уэллс: «В моем убеждении, что Мура неимоверно обаятельна, нет и намека на самообман. Однако трудно определить, какие свойства составляют ее особенность. Она, безусловно, неопрятна, лоб ее изборожден тревожными морщинами, нос сломан. Она очень быстро ест, заглатывая огромные куски, пьет много водки, и у нее грубоватый, глухой голос, вероятно, оттого, что она заядлая курильщица. Обычно в руках у нее видавшая виды сумка, которая редко застегнута как положено. Руки прелестной формы и часто весьма сомнительной чистоты. Однако всякий раз, как я видел ее рядом с другими женщинами, она определенно оказывалась и привлекательнее, и интереснее остальных. Мне думается, людей прежде всего очаровывает вальяжность, изящная посадка головы и спокойная уверенность осанки. Ее волосы особенно красивы над высоким лбом и широкой нерукотворной волной спускаются на затылок. Карие глаза смотрят твердо и спокойно, татарские скулы придают лицу выражение дружественной безмятежности, и сама небрежность ее платья подчеркивает силу, дородность и статность фигуры. Любое декольте обнаруживает свежую и чистую кожу. В каких бы обстоятельствах Мура ни оказывалась, она никогда не теряла самообладания».

Перед отъездом английского писателя случилась пикантная история. Ночью гость вышел из своей комнаты по нужде, а когда возвращался, перепутал дверь и по ошибке оказался в комнате Муры. По другой версии, Мура сама пришла к Уэллсу. Так или иначе, но утром они проснулись в одной постели…

Успокаивая Горького, Мария Игнатьевна говорила: «Алексей Максимович, какой вы, право! Ведь даже для самой любвеобильной женщины сразу два знаменитых писателя - это слишком много! И потом, Герберт старше вас!»

Окружили… Обложили… Ни взад, ни вперед!

ИМЕННО Мура, так называли Марию Игнатьевну близкие (Горький, кстати, называл ее «железная женщина»), уговорила писателя вернуться в Советскую Россию.

Большевики устроили ему помпезную встречу. Он стал чем-то вроде наркома по делам литераторов. Его поселили в роскошном особняке, принадлежавшем до революции миллионеру Рябушинскому. Но… Его поездки по стране очень скоро стали ограничивать врачи: Москва - Горки или поднадзорные санатории на юге. «Устал я очень, словно забором окружили, не перешагнуть, - повторял Горький, по словам современника, как бы про себя. - Окружили… Обложили… Ни взад, ни вперед! Непривычно сие!»

Да, это был род домашнего ареста. Но чем же проштрафился великий пролетарский писатель перед вождем мирового пролетариата?

Скорее всего тем, что частенько вступался перед Сталиным за старых большевиков: Каменева, Рыкова, Бухарина. Первое предупреждение не соваться в дела ВКП(б) прозвучало через статью в «Правде» Д. Заславского, организованную Ежовым. «Статья была грубо-оскорбительна для человека, именем которого были названы улицы в каждом городе Советского Союза, - свидетельствует Нина Берберова. - Горький потребовал заграничный паспорт. Ему ответили отказом. Сталин больше ему не звонил и к нему не приезжал».

Развязка наступила, как мы уже писали, 18 июня 1936 года. Загадочная женщина в черном, проведя у постели больного писателя более сорока минут, вышла и скорым шагом удалилась вместе с Ягодой и его людьми. А еще через двадцать минут профессор Плетнев, лечивший писателя, объявил, что Алексей Максимович скончался.

Кстати, профессора Плетнева (по официальной версии, именно он отравил Горького) сначала приговорили к расстрелу, но потом смертную казнь почему-то заменили двадцатью пятью годами лагерей.

А Будберг отбыла в Лондон… Навсегда.

***

В 1968 ГОДУ Закревская-Бенкендорф-Будберг приезжала в Москву на празднования столетнего юбилей Максима Горького. Это была грузная женщина с отекшими ногами и лицом, выдававшим явное пристрастие к крепким напиткам. Сама ходить она не могла, и ее поддерживали с двух сторон.

Умерла последняя любовь первого пролетарского писателя в 1974 году в Великобритании в возрасте 83 лет.

Буккер Игорь 20.04.2013 в 16:00

Мария Игнатьевна Закревская-Бенкендорф-Будберг, названная Ниной Берберовой "железной женщиной", - особа невероятно интересная по двум статьям: как двойной агент британской и советской разведки и любовница выдающихся писателей Горького и Уэллса. Практически вся наша информация о ней происходит из книги Берберовой, которая предупреждала, что верить всему, что говорила ей Мура, нельзя.

"Чтобы выжить, ей надо было быть зоркой, ловкой, смелой и с самого начала окружить себя легендой", - писала в книге "Железная женщина" Нина Берберова. - Кто она? - спрашивали меня друзья, узнав про книгу о Марии Игнатьевне Закревской-Бенкендорф-Будберг. - Мата Хари? Лу Саломе?"

Мура, как звали ее близкие, родилась в 1892 году в семье черниговского чиновника Игнатия Платоновича Закревского, хотя всю свою жизнь врала, что приходится правнучкой Аграфене Федоровне Закревской, жене московского генерал-губернатора - известной красавице, воспетой Пушкиным "медной Венере". Вячеслав Ходасевич, веривший Муриной муре, частенько ей говорил: "Искать примеров, как нужно жить, не нужно, когда была такая бабушка".

Сводный брат Платон служил в русском посольстве в Лондоне и в 1911 году Мура приехала к нему и училась в школе для девушек Ньюхэм в Кембридже. Потом она утверждала, что за ее плечами Кембриджский университет. Иностранные языки она знала, но долгое пребывание в иноязычной среде наложило отпечаток на ее русский язык. В том же году Мура Закревская вышла замуж за сотрудника русского посольства Ивана Александровича Бенкендорфа и стала называть себя графиней, хотя супруг графом не был. Он принадлежал к боковой ветви знаменитого рода и прав на титул не имел. В 1913 году она родила сына, через два года - дочь.

Летом 1917 года Бенкендорфы находились в своем эстонском поместье, в октябре Мура поехала в Петроград и не вернулась. Местные крестьяне зверски убили ее мужа. Дети остались с гувернанткой и Мура долгое время не знала об их судьбе. Вскоре ее выселили из столичной квартиры и она нашла приют в британском посольстве. Здесь она познакомилась с вице-консулом и по совместительству британским разведчиком Брюсом Локкартом. Его супруга, потеряв при родах первенца, рожать второго уехала в Англию. Локкарт настолько загулял, что в начале осени 1917 года ему настоятельно порекомендовали вернуться домой и навестить семью.

Роман Муры и Брюса разгорелся почти сразу после приезда Локкарта в Москву. "В мою жизнь вошло нечто, что оказалось сильнее и прочнее всех других связей, чем сама жизнь", - признавался Локкарт в своих "Мемуарах британского агента". Локкарт поселил русскую любовницу в своей квартире в Хлебном переулке. Лавстори приказала долго жить в ночь с 31 августа на 1 сентября 1918 года, когда в дверь постучали чекисты. На англичанина повесили "дело послов", в котором он был задействован по самую маковку, а заодно взяли и Муру.

Спустя три недели в камеру Локкарта пришел заместитель Дзержинского Яков Петерс с Мурой под ручкой, чтобы освободить шпиона. "Здравствуй, моя Мурка и прощай!" - мог бы пропеть погоревший агент, благодаря свою заступницу. Каким образом Мура отблагодарила Петерса - нам неизвестно. Вопрос о том, была ли Мура двойным или тройным агентом, работала ли она на советскую, немецкую, британскую разведки - остается открытым. Архивы пока закрыты, а верить Муре на слово не советовала даже ее биограф.

Мура попросилась к Чуковскому на работу переводчицей. Мура знала немецкий, французский, английский и итальянский языки. Корней Иванович устроил ее к Горькому в секретари. Считается, что Мура стала любовницей любвеобильного Алексея Максимовича. Горький посвятил ей свой последний роман "Жизнь Клима Самгина". Казалось, Мура наконец обрела покой и устроилась в этой жизни, но тут свинью ей и Горькому подложил глава Петрограда Григорий Зиновьев. Это только ради рифмы говорится, что "писатель Горький Алексей был остроумнейший еврей". Большевик Гирш Аронович, мягко говоря, недолюбливал пролетарского писателя, а Муру откровенно считал английской шпионкой. Муру арестовали, но после письма Горького куда-надо - ее выпустили.

Пока Горький лечил свой туберкулез, разъезжая по заграницам, Мура вела хозяйство писателя. По совету адвоката, чтобы получить свободный выезд за бугор, надо было иметь эстонский паспорт и Мура заключила фиктивный брак с бароном Николаем Будбергом. В отличие от предыдущего мужа - этот был действительно барон. Новоявленная баронесса Будберг передала своему мужу - кутиле и картежнику - тысячу долларов, которую из Берлина ей прислал Горький, и навсегда с ним распрощалась, оставив себе только фамилию и титул.

По отзывам современников, Мура не отличалась особой красотой, порой вела себя развязно и много пила. Словом, эдакая эмансипэ начала прошлого века. "Она пользовалась сексом, она искала новизны и знала, где найти ее, и мужчины это знали, чувствовали это в ней и пользовались этим, влюбляясь в нее страстно и преданно, - пишет Берберова. - Ее увлечения не были изувечены ни нравственными соображениями, ни притворным целомудрием, ни бытовыми табу. Она была свободна задолго до всеобщего женского освобождения".

Судьба Марии Будберг (в девичестве Закревской) – одна из загадок мятежного ХХ века. Историки до сих пор пытаются установить достоверно, была ли она разведчицей, и если да, то на какую страну работала. Ей приписывают связи со спецслужбами Германии, Англии и Советского Союза. Ее любовные истории с выдающимися деятелями эпохи только усугубляют ситуацию: в числе ее поклонников – британский тайный агент Роберт Брюс Локкарт, чекист Яков Петерс, эстонский барон Николай Будберг, писатель-фантаст Герберт Уэллс и Буревестник революции Максим Горький…

Портрет Марии Будберг.

Мария Игнатьевна Закревская родилась в Полтаве в 1892 году. Девушка получила хорошее образование в пансионате благородных девиц, и, будучи 18 лет от роду, очаровала дипломата Ивана Бенкендорфа и вскоре вышла за него замуж, родила двух детей – дочь Таню и сына Павла. Когда вспыхнула Февральская революция, Бенкендорф принял решение уехать с детьми в свое имение в Эстонии, а вот Мария осталась в Москве.

Вскоре Мария Бенкендорф узнала о трагической смерти законного мужа – он был расстрелян. Однако ее мысли уже занимал британский посол Роберт Локкарт, с ним Мария проживала совместно, и когда в квартиру Локкарта 1 сентября 1918 года с обыском ворвались чекисты, то застали ее именно там. И Мария, и Роберт попали на Лубянку по обвинению в шпионаже в пользу Великобритании. Под руководством чекиста Якова Петерса прошло расследование, и был разоблачен так называемый «заговор послов», операция, которая якобы готовилась послами Франции, Великобритании и Америки с целью свергнуть большевиков в России.

Портрет Марии Будберг.

Несмотря на всю серьезность обвинений и тот факт, что после разоблачения заговора по всей стране развернулся красный террор, Роберт Локкарт вскоре вышел из тюрьмы, его отправили в Лондон, обменяв на советского дипломата, арестованного в Великобритании. Мария не только устроила собственное освобождение, но и выхлопотала свободу Локкарту… ценой романа с чекистом Яковом Петерсом. Освободили Марию, видимо, с условием, что она будет сотрудничать с НКВД.

Максим Горький и Мария Будберг.

Оказавшись на воле, она переехала в Петроград, стала искать помощи у знакомых литераторов. Нужно было заработать денег, чтобы на что-то жить, кроме того, Мария мечтала забрать детей к себе в Россию. Помочь ей обещался Корней Чуковский, он помнил о том, что Максим Горький был в поисках помощника-секретаря. Горький был поражен деловыми качествами Марии и ее образованностью: она не только готова была вести всю его документацию и помогать составлять письма на русском, английском и немецком языках, но еще и охотно взяла на себя управление расходами по содержанию всего дома.

Мария Будберг работала секретарем у Горького.

Со временем Максим Горький понял, что не только ценит Муру (как ее тогда называли), как образцового сотрудника, но и питает к ней самые светлые чувства. Это заметили и законная жена Горького Екатерина Пешкова, и фактическая жена Мария Андреева. Несмотря на то, что Горький был почти в два раза старше Марии, он полностью отдался этому чувству, понимал, что в его жизни эта любовь станет последней. И он действительно предугадал свой трагический финал…

Мария за свою жизнь сменила много фамилий. Еще одной стала - Будберг. Ее она взяла, выйдя замуж за эстонского барона. Брак был фиктивным, это был единственный способ для Муры повидаться с детьми. В Эстонию она отправилась в 1920 году, пыталась нелегально перейти границу зимой по Финскому заливу, но была схвачена полицией. Горький, узнав о произошедшем, похлопотал о том, чтобы Муру отпустили. Правда, ее тут же арестовали повторно по подозрению в шпионаже (в Таллине ей вспомнили любовные связи и с Горьким, и с Петерсом). Освободил ее адвокат, к которому за помощью обратился Максим Горький, имевший хорошие связи на Западе.

Мария Будберг на закате жизни.

Несколько лет Мура прожила в Европе, здесь она дождалась переезда Горького, и вместе с ним поселилась в Сорренто, забыв о фиктивном муже. Несмотря на самые теплые чувства, которые Мура питала к советскому писателю, она по несколько раз в год навещала и бывшего любовника - Роберта Локкара. В Лондоне она делала остановку, когда ездила навещать детей в Эстонию. В 1925 году Мура решилась перевезти в Сорренто детей, Горький полюбил их всей душой.

С Лондоном была связана и еще одна большая любовь Муры. После возвращения Горького в СССР, она переехала жить в Лондон. Это был 1933 год. Здесь она жила вместе с Гербертом Уэллсом. Их любовная история вспыхнула еще в 1920 году, познакомились они тогда еще в доме Горького. Уэллс, как и другие мужчины, ревновал возлюбленную, болезненно переживал ее измены (теперь она уже время от времени посещала Максима Горького) и отчаянно предлагал ей стать его женой. Впрочем, так делали все мужчины Муры.

Интересно, что Мура не предала никого из своих возлюбленных мужчин. За Уэллсом она ухаживала до самой его смерти, у нее на руках умер и Максим Горький. Кто знает, быть может, без спецслужб и тут не обошлось. Историки до сих пор не установили точно, кто виновен в отравлении Буревестника.

Мария Будберг - предположительно двойной агент разведки.

Марии Будберг не стало в ноябре 1974 года. В последние годы жизни она страдала от болезней, с трудом ходила, сказалось многолетнее злоупотребление алкоголем. В истории она осталась «железной женщиной», как называл ее Горький, или "красной Мата Хари, как ее окрестили на Западе. Незадолго до смерти уничтожила все свое эпистолярное наследие, не оставив потомкам ответов на многочисленные вопросы.

Мария Игнатьевна Закревская-Бенкендорф-Будберг была, несомненно, одной из исключительных женщин своего времени.

Ей как будто удалось прожить не одну, а несколько жизней. Жена русского дипломата, возлюбленная британского посла, подруга английского фантаста, помощница пролетарского писателя…

За способность притягивать людей и влиять на их судьбы ее называли русской Миледи и красной Мата Хари. Ее магнетизм - это сплав незаурядного ума с твердым характером и редким очарованием.

Александр Блок посвятил ей стихи, Максим Горький - роман, а Иосиф Сталин однажды преподнес цветы.

Мария Игнатьевна родилась в 1892 году в Санкт-Петербурге, в семье обер-прокурора Сената Игнатия Платоновича Закревского. Для углубленного изучения английского языка родители отправили ее после окончания института в Лондон.

Здесь прелестная 19-летняя девушка знакомится с дворянином из Эстонии, чиновником российского посольства Иваном Бенкендорфом и вскоре выходит за него замуж.

Молодые супруги ведут обычную для дипломатов светскую жизнь, заводят множество интересных знакомств. Среди самых известных - писатель Герберт Уэллс и дипломат Брюс Локкарт. Им обоим суждено было сыграть особую роль в судьбе Марии.

Через год Бенкендорфа переводят в российское посольство Германии, и молодая чета переезжает в Берлин. А еще через два года началась первая мировая война, и Мария с мужем вернулись в Санкт-Петербург. Когда в 1917 году город оказался в центре революционных событий, супруг забрал малолетних детей и уехал в свое родовое имение в Эстонию. А Марию задержала в Петербурге болезнь матери.

Вскоре она получила страшное известие: муж убит, имение разграблено, детей приютили соседи. Связь с Эстонией была прервана - немецкие войска, захватив Эстонию, подходили к Петрограду. Выехать к детям Мария не имела никакой возможности. Положение ее к тому времени стало критическим: она лишилась не только средств к существованию, но даже жилья.

Выручила старая лондонская подруга - дочь английского посла. Мария стала часто бывать в ее доме и там возобновила знакомство с Брюсом Локкартом, в то время возглавлявшим английскую дипломатическую миссию в России. В дневнике Локкарта появилась запись: «Сегодня увидел Муру (так называли Марию близкие)… К тяготам жизни относится со стойкостью, которая есть доказательство полного отсутствия всякого страха ».

Мура и Локкарт страстно влюбляются друг в друга. Тревожная обстановка революционного Петрограда, ежедневный риск только обостряют их чувства и заставляют ценить каждую минуту, проведенную вместе.

В марте 1918 года советское правительство переезжает в Москву, туда же отправляется и английская миссия. Через некоторое время Мария поселяется в московской квартире Локкарта. «Жизнеспособность Муры невероятна, она заряжает всех, с кем общается. Она - аристократка, и я вижу в ней женщину большого очарования», - записывает в своем дневнике Локкарт.

Между тем политическая обстановка в России становится все более тревожной, разгорается гражданская война. Через Локкарта денежные потоки поступают белым генералам и эсеру Борису Савинкову, организатору многих антисоветских акций. А 3 сентября 1918 года в «Известиях» появляется сообщение о ликвидации заговора «трех послов» против Советской власти, вдохновителем которого назван глава британской миссии Роберт Брюс Локкарт. Начинаются аресты английских и французских дипломатов.

За Локкартом пришли ночью, вместе с ним забрали и Марию. Теперь судьба английского дипломата зависит от решения революционного трибунала. Ясно, что приговор будет суровым: его наверняка ждет расстрел. Но дальше происходит нечто необъяснимое. Через неделю Марию освобождают, причем ей разрешено ежедневно посещать Локкарта, приносить ему белье, книги и даже оставаться с ним наедине. Она старается успокоить Локкарта, вселить в него уверенность в благоприятном исходе дела.

Одно из главных качеств ее характера - умение поддержать близких в самой тяжелой ситуации. Рядом с ней мужчины всегда чувствовали себя уверенно. И действительно, случилось невероятное: Локкарта освободили, обязав в два дня покинуть Россию. Как выяснилось позже, революционный трибунал вынес приговор о расстреле заочно, когда обвиняемый уже вернулся на родину. Мария прощалась с Локкартом навсегда, тогда она и предположить не могла, что судьба уготовит им еще не одну встречу.

С этого времени за Марией потянулся шлейф разнообразных слухов. Поговаривали, что избежать репрессий в разгар красного террора ей удалось только благодаря женским чарам: шеф ВЧК Яков Петерс питал слабость к прекрасному полу. Об этих слухах, видимо, было известно и Максиму Горькому: в 1923 году он написал рассказ «Мечта» - о чекисте, мечтавшем о близости с графиней…

По другой версии, с этого момента Мария стала глубоко законспирированным агентом ЧК. Правда, позже в своих воспоминаниях Петерс назвал графиню Закревскую-Бенкендорф тайным агентом Германии. Что в этих домыслах правда, а что ложь, до сих пор неизвестно. Сам Петерс в 1938 году был расстрелян.

Черная полоса в жизни Марии длилась почти год, пока хорошо знавший ее Корней Чуковский не помог ей устроиться переводчиком в издательство «Всемирная литература», организованное Горьким в Петрограде. Мария в совершенстве владела тремя иностранными языками - немецким, английским и французским, позже она за три месяца освоила итальянский.

Переехав в Петроград, Мария получила удостоверение на свою девичью фамилию и продовольственную карточку. Она была по-прежнему очаровательна. Красоту и особый аристократический шарм она унаследовала, вероятно, от прабабушки, Аграфены Закревской, жены московского генерал-губернатора, которой восхищался сам Пушкин. Ей посвящены два его стихотворения - «Портрет» и «Наперсник».

Летом 1919 года Мария стала появляться у Горького на Кронверкском бульваре, помогала ему с переводами, а с осени, по просьбе Алексея Максимовича, поселилась в его квартире, взяла в свои руки все домашние дела и вскоре стала необходимой всем. Сын Горького Максим, заметив перемены в доме, пошутил: «Появился завхоз - прекратился «бесхоз»».

С утра Мария читала и раскладывала по папкам получаемую Горьким корреспонденцию, переводила письма и статьи, перепечатывала их. Она умела внимательно слушать, обо всем имела свое мнение и могла дать дельный совет по самым разным вопросам, будь то политика, поэзия, музыка или литература.

Однажды в комнате Марии Игнатьевны на квартире Горького был произведен обыск. Как выяснилось, санкцию на него выдал председатель Петросовета Зиновьев, считавший, что Закревская связана с английской разведкой. Горький был вне себя от возмущения. Он тотчас отправился в Москву, в Кремль, и в присутствии Ленина, Дзержинского и Троцкого заявил резкий протест против действий Зиновьева. Из уважения к пролетарскому писателю Марию оставили в покое.

Когда в Петроград приехал Герберт Уэллс, его поселили у Горького, а официальным переводчиком, по распоряжению Кремля, назначили Закревскую. Перед отъездом Уэллса на родину Мария попросила его разыскать своих детей, которых не видела уже три года. Уэллс выполнил ее просьбу, передал Марии, что с детьми все в порядке - за ними присматривают родственники ее погибшего мужа.

Но Мария не могла больше выдержать разлуки с сыном и дочерью и в конце 1920 года попыталась нелегально проникнуть в Эстонию. Ее арестовали при переходе границы, и неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы не вмешательство Горького. Он немедленно послал телеграмму Дзержинскому, и Марию не только освободили, но и дали разрешение на въезд в Эстонию.

Январским днем 1921 года Мария вышла из поезда в Таллинне. Она стояла на ступеньках вокзала со старым чемоданом, в потертой шубке и изношенных башмаках, когда к ней подошли двое и сообщили: «Вы арестованы». На этот раз Марию обвинили в том, что она - «красная шпионка». И опять отважная женщина сумела добиться не только освобождения, но и продления визы.

Срок пребывания в Эстонии приближался к концу, рассчитывать на продление визы не приходилось, но расстаться с детьми Мария была не в силах. Адвокат подсказал выход - фиктивный брак. Через несколько дней он познакомил Марию с бароном Николаем Будбергом, который хотел уехать из Эстонии, для чего ему требовалось жениться. Альянс устраивал обе стороны: Мария получала эстонское подданство (а заодно и титул баронессы), а Будберг - возможность поселиться в Европе.

Мария Закревская-Бенкендорф-Будберг

Горький все это время не забывал о Марии, помогал ей деньгами. Осенью 1921 года по пути в Германию он сумел встретиться с ней. В письме Ходасевичу Алексей Максимович писал о Закревской: «Она стала еще милее и по-прежнему всем интересуется. Превосходный человек. Хочет выйти замуж за некоего барона: мы все протестуем - пускай барон выбирает себе другую, а она - наша!»

Шутки шутками, но обстоятельства требовали от Марии Игнатьевны решительных действий, и в январе 1922 года брак был заключен. На следующий день барон Будберг уехал в Германию, позже переехал в Южную Америку, и супруги больше никогда не виделись.

Когда Горький поселился в Италии, он пригласил Закревскую к себе в помощники. Алексей Максимович относился к Марии с абсолютным доверием: подписывать чеки по всем банковским операциям имели право только три человека - сам Горький, его сын Максим и Мария Игнатьевна. По его издательским делам ей приходилось разъезжать по всей Европе, каждые три месяца она навещала своих детей в Эстонии. Во время ее частых отлучек Горький скучал, с нетерпением ждал ее возвращения. Роман «Жизнь Клима Самгина», начатый в Италии в 1925 году, он посвятил Закревской. Кроме нее, ни одна женщина не удостаивалась у Алексея Максимовича такой чести.

В 1932 году Горький решил вернуться на родину. Мария Игнатьевна возвращаться не собиралась, она решила вместе с детьми обосноваться в Лондоне. Но отношения их не прерывались - она продолжала вести дела писателя с иностранными издательствами. Уезжая из Сорренто в Россию, Горький оставил Закревской на хранение часть своего архива с условием ни при каких обстоятельствах никому его не отдавать. Впоследствии этими документами очень заинтересовался Сталин, что вполне понятно: Горький состоял в переписке с Лениным, Короленко, многими писателями и учеными, жившими в эмиграции.

В 1935 году Закревскую неожиданно навестила Екатерина Павловна Пешкова - первая жена Горького. Она приехала за архивом, но Мария Игнатьевна, помня просьбу Алексея Максимовича, документы не отдала. Вскоре ей передали письмо Горького, в котором он просил ее приехать в Россию проститься с ним перед смертью и привезти архив. Нужно было принимать решение, и Мария обратилась за советом к Локкарту, который тоже жил в Лондоне.

В день их встречи, состоявшейся после многих лет разлуки, Локкарт записал в дневнике: «В эту минуту я восхищался ею больше, чем всеми остальными женщинами в мире. Ее ум, ее дух были удивительны». Локкарт объяснил Муре, что, если она не возвратит архив, его заберут у нее силой и, вполне вероятно, вместе с жизнью. Его слова были убедительны.

18 июня 1936 года Горький умер на руках у Марии Игнатьевны. Ее портрет стоял на его столе до последнего дня. По просьбе Сталина, Закревская задержалась в Москве - ее включили в комиссию по разбору бумаг писателя. Когда работа была уже окончена и она собиралась в Лондон, в ее квартире неожиданно появился Сталин с большим букетом гвоздик. Она потом сосчитала: их было 18 - дата смерти Горького.

Много раньше, в 1927 году, возобновилась дружба Марии с Гербертом Уэллсом: сначала регулярная переписка, затем, с 1931 года, - встречи, а вскоре о Марии заговорили как о спутнице Уэллса. Бернард Шоу по этому поводу писал: «Уэллс озабочен и болен - он попал под очарование баронессы Будберг». В Лондоне Мария поселилась в двух шагах от дома Уэллса, объявив, что всегда будет рядом с ним, но замуж за него никогда не выйдет. Уэллс писал о ней: «В каких бы обстоятельствах она ни оказывалась, она никогда не теряла самообладания. Фотографии практически не удавалось передать ее внешней прелести. Ни одна женщина на меня так не действовала. Она пленяет своим магнетизмом».

До самой смерти Уэллса в августе 1946 года Мария Игнатьевна была рядом с ним, но так и не дала согласия на официальный брак. Уэллс оставил ей хорошее состояние. После его смерти она прожила еще 28 лет. Ее знал и уважал весь Лондон, вся английская аристократия.

В книге Локкарта «Мемуары британского агента», имевшей огромный успех, Марии Закревской-Бенкендорф-Будберг посвящено немало страниц. Потом по этой книге был снят фильм «Британский агент», который одно время считался лучшим в авантюрно-историческом жанре. Однако Марии не очень понравилось, как Локкарт описал их отношения, и холодок отчуждения пробежал между ними. Тем не менее, они продолжали иногда встречаться, любили заходить в русские рестораны - это напоминало им о молодости в России.

После второй мировой войны Мария Игнатьевна несколько раз приезжала в Россию. Осенью 1974 года переехала из Лондона в Италию, намереваясь вдали от суеты засесть за мемуары. Но неожиданный пожар, разгоревшийся из-за короткого замыкания, уничтожил все ее бесценные архивные документы. Может быть, кто-то был заинтересован в том, чтобы они пропали?

Этот последний удар судьбы она перенести не смогла. Умирала Мария Игнатьевна не в одиночестве - рядом были ее дети Татьяна и Павел. В лондонской газете «Тайме» в день ее смерти был напечатан длинный некролог под заголовком «Интеллектуальный вождь». Такой титул русская эмигрантка получила за то, что в течение 40 лет была в центре английской интеллектуальной жизни.

Многое в судьбе Марии Закревской-Бенкендорф-Будберг остается загадкой. Но несомненно, что это была женщина неординарная, с широким кругозором, железной волей. Во времена великих потрясений XX века ей удалось не только выстоять, но и заслужить уважение в среде европейской творческой интеллигенции. Она была свидетелем и непосредственным участником многих значительных событий. Наконец, она сумела покорить сердца трех знаменитых мужчин.

Что касается слухов и домыслов, витавших вокруг нее, то в этом нет ничего удивительного: вокруг людей яркой, необычной судьбы они всегда были и будут - таковы уж нравы человеческие.

Судьба Марии Будберг (в девичестве Закревской) – одна из загадок мятежного ХХ века. Историки до сих пор пытаются установить достоверно, была ли она разведчицей, и если да, то на какую страну работала. Ей приписывают связи со спецслужбами Германии, Англии и Советского Союза. Ее любовные истории с выдающимися деятелями эпохи только усугубляют ситуацию: в числе ее поклонников – британский тайный агент Роберт Брюс Локкарт , чекист Яков Петерс, эстонский барон Николай Будберг , писатель-фантаст Герберт Уэллс и Буревестник революции Максим Горький …

История знает немало женщин-разведчиц, от которых зависели судьбы государств. Так, Ильзе Штебе, передала информацию о подготовке плана «Барбаросса»...