Письмо нины андреевой не могу поступаться принципами. "Антиперестроечный манифест" Нины Андреевой

(Письмо в редакцию преподавателя ленинградского вуза)

Написать это письмо я решила после долгих раздумий. Я химик, преподаю в Ленинградском технологическом институте имени Ленсовета. Как многие другие являюсь куратором студенческой группы. В наши дни студенты после периода общественной апатии и интеллектуального иждивенчества постепенно начинают заряжаться энергией революционных перемен. Естественно, возникают дискус­сии - о путях перестройки, ее экономических и идеологических аспектах. Глас­ность, открытость, исчезновение зон, запретных для критики, эмоциональный накал в массовом сознании, особенно в молодежной среде, нередко проявляются и в постановке таких проблем, которые в той или иной мере "подсказаны" западными радиоголосами или теми из наших соотечественников, кто не тверд в своих понятиях о сути социализма. О чем только не заходит разговор! О много­партийной системе, о свободе религиозной пропаганды, о выезде на жительство за рубеж, о праве на широкое обсуждение сексуальных проблем в печати, о необ­ходимости децентрализации руководства культурой, об отмене воинской обя­занности...

У части студентов усиливаются нигилистические настроения, появляется идейная путаница, смещение политических ориентиров, а то и идеологическая всеядность. Иной раз приходится слышать утверждения, что пора привлечь к от­ветственности коммунистов, якобы "дегуманизировавших" после 1917 года жизнь страны...

Что, к примеру, могут дать молодежи, кроме дезориентации, откровения "о контрреволюции в СССР на рубеже 30-х годов", о "вине" Сталина за приход к власти в Германии фашизма и Гитлера? Или публичный "подсчет" числа "стали­нистов" в разных поколениях и социальных группах?

В формулу "культа личности" насильственно втискиваются индустриали­зация, коллективизация, культурная революция, которые вывели нашу стра­ну в разряд великих мировых держав. Все это ставится под сомнение. Дело до­шло до того, что от "сталинистов" (а в их число можно при желании зачислять кого угодно) стали настойчиво требовать "покаяния"... Взахлеб расхваливают­ся романы и фильмы, где линчуется эпоха бури и натиска, подаваемая как "тра­гедия народов"...

Поддерживаю партийный призыв отстоять честь и достоинство первопроход­цев социализма. Думаю, что именно с этих партийно-классовых позиций мы и должны оценивать историческую роль всех руководителей партии и страны, в том числе и Сталина. В этом случае нельзя сводить дело к "придворному" аспекту или к абстрактному морализаторству со стороны лиц, далеких и от того грозно­го времени, и от людей, которым пришлось тогда жить и работать. Да еще так работать, что и сегодня это является для нас вдохновляющим примером.

Атаки на государство диктатуры пролетариата и тогдашних лидеров нашей страны имеют не только политические, идеологические и нравственные причины, но и свою социальную подпочву. Заинтересованных в том, чтобы расширить плацдарм этих атак, немало, и не только по ту сторону наших границ. Наряду с профессиональными антикоммунистами на Западе, давно избравшими якобы демократический лозунг "антисталинизма", живут и здравствуют потомки свергнутых Октябрьской революцией классов, которые далеко не все смогли забыть материальные и социальные утраты своих предков. Сюда же следует отнести духовных наследников Дана и Мартова, других по ведомству российского социал-демократизма, духовных последователей Троцкого или Ягоды, обиженных социализмом потомков нэпманов, басмачей и кулаков...

Причем наиболее полноводный идеологический поток, уже выявив-^ПервыИ" е перест р О й КИ) претендует на модель некоего леволиберального ш яй се тсК0Г0 социализма, якобы выразителя самого истинного и "чистого" от и ятеллиг насЛоений гуманизма. Его сторонники противопоставляют пролетар-классовы ллективизму "самоценность личности" - с модернистскими искания-скому сти культуры, богоискательскими тенденциями, технократическими мИ В "и проповедью "демократических" прелестей современного капитализма, идолам ями перед его реальными и мнимыми достижениями. Его представи- эаКС1 ага дают, ^^ ^ дескать, построили не тот социализм и что-де только 1вЛИ ня "впервые в истории сложился союз политического руководства и прогрес- СеГ °ной интеллигенции". В то время, когда миллионы людей на нашей планете сИ? от голода, эпидемий и военных авантюр империализма, они требуют немедленной разработки "юридического кодекса защиты прав животных", на-еляют необыкновенным, сверхъестественным разумом природу и утвержда­ют что интеллигентность - не социальное, а биологическое качество, генетичес­ки"передаваемое от родителей к детям. Объясните мне, что все это значит?

Именно сторонники "леволиберального социализма" формируют тенденцию фальсифицирования истории социализма. Они внушают нам, что в прошлом страны реальны лишь одни ошибки и преступления, замалчивая при этом вели­чайшие достижения прошлого и настоящего. Претендуя на полноту исторической правды, они подменяют социально-политический критерий развития общества схоластикой этических категорий...

Другая особенность воззрений "леволибералов" - явная или замаскирован­ная космополитическая тенденция, некий безнациональный "интернационализм". Я где-то читала, что, когда после революции в Петросовет к Троцкому "как к еврею" пришла делегация купцов и фабрикантов с жалобами на притеснения красногвардейцев, тот заявил, что он "не еврей, а интернационалист", чем весьма озадачил просителей.

И еще я убеждена: из умаления значимости исторического сознания проис­текает пацифистское размывание оборонного и патриотического сознания, а также стремление малейшие проявления национальной гордости великороссов записы­вать в графу великодержавного шовинизма.

Тревожит меня и вот что: с воинствующим космополитизмом связана ны­не практика "отказничества" от социализма. К сожалению, мы спохватываемся лишь тогда, когда его неофиты своими бесчинствами мозолят глаза перед Смоль­ным или под стенами Кремля. Более того, нас как-то исподволь приучают видеть в названном явлении некую почти безобидную смену "местожительства", а не классовую и национальную измену лиц, большинство которых на наши же обще­народные средства окончили вузы и аспирантуры. Вообще некоторые склонны смотреть на "отказничество" как на некое проявление "демократии" и "прав человека", талантам которого помешал расцвести "застойный социализм". Ну а если и там, в "свободном мире", не оценят кипучую предприимчивость и "ге­ниальность" и торг совестью не представит интереса для спецслужб, можно воз­вратиться назад...

Если "неолибералы" ориентируются на Запад, то другая "альтернативная башня", пользуясь выражением Проханова, "охранители и традиционалисты" стремятся "преодолеть социализм за счет движения вспять". Иначе говоря, воз­вратиться к общественным формам досоциалистической России. Представители этого своеобразного "крестьянского социализма" заворожены этим образом. По их мнению, сто лет назад произошла утрата нравственных ценностей, накопленных в т Уманной мгле столетий крестьянской общиной. "Традиционалисты" имеют несомненные заслуги в разоблачении коррупции, в справедливом решении экологических проблем, в борьбе против алкоголизма, в защите исторических

памятников, в противоборстве с засильем масскультуры, которую справедливо" оценивают как психоз потребительства...

Вместе с тем во взглядах идеологов "крестьянского социализма" имеют место непонимание исторического значения Октября для судеб Отчизны, односторон-1 няя оценка коллективизации как "страшного произвола по отношению к кресть­янству", некритические воззрения на религиозно-мистическую русскую филосо­фию, старые царистские концепции в отечественной исторической науке, неже­лание видеть послереволюционное расслоение крестьянства, революционную роль рабочего класса-Сложности воспитания молодежи усугубляются еще и тем, что в русле идей "неолибералов" и "неославянофилов" создаются неформальные организации и объединения. Случается, что верх в их руководстве берут экстремистские, спо­собные на провокации элементы. В последнее время наметилась политизация этих самодеятельных организаций на основе далеко не социалистического плюра­лизма. Нередко лидеры этих организаций говорят о "разделении власти" на ос­нове "парламентарного режима", "свободных профсоюзов", "автономных изда­тельств" и т.п. Все это, по моему мнению, позволяет сделать вывод, что главным и кардинальным вопросом проходящих ныне в стране дискуссий является воп­рос - признавать или не признавать руководящую роль партии, рабочего класса в социалистическом строительстве, а значит, и в перестройке. Разумеется, со всеми вытекающими отсюда теоретическими и практическими выводами для полити­ки, экономики и идеологии...

Как представляется, сегодня вопрос о роли и месте социалистической идео­логии принял весьма острую форму. Авторы коонъюнктурных поделок под эгидой нравственного и духовного "очищения" размывают грани и критерии научной идеологии, манипулируя гласностью, насаждают внесоциалистический плюрализм, что объективно тормозит перестройку в общественном сознании. Особенно болезненно это отражается на молодежи... Как говорил М.С. Горбачев на февральском Пленуме ЦК КПСС, "мы должны и в духовной сфере, а может быть, именно здесь в первую очередь, действовать, руководствуясь нашими, марксистско-ленинскими принципами. Принципами, товарищи, мы не должны поступаться ни под какими предлогами".

На этом стоим и будем стоять. Принципы не подарены нам, а выстраданы нами на крутых поворотах истории Отечества.

13 марта 1988 года в газете «Советская Россия» под заголовком «Не могу поступаться принципами» было опубликовано письмо Нины Андреевой.

Сторонниками горбачевской либерализации и демократизации общественных устоев, то есть, по сути, демонтажа сталинско-брежневского политического режима, эта публикация была воспринята как прямая угроза только-только начавшим приживаться в стране гражданским свободам.

Нина Андреева призывала не отказываться от сталинского наследия.

При этом все же она прямым текстом осуждала сталинские массовые репрессии.

Читаем: « Вместе со всеми советскими людьми я разделяю гнев и негодование, по поводу массовых репрессий, имевших место в 30-40-х годах по вине тогдашнего партийно-государственного руководства. Но здравый смысл решительно протестует против одноцветной окраски противоречивых событий, начавшей ныне преобладать в некоторых органах печати».

Вот уж не знаю, догадывается ли автор письма, что сталинизм – это и есть воплощение на практике идей Черной сотни в одной отдельной взятой стране. Однако в обширном перечне различных слоев и групп, враждебных советскому народу, поименно названы лишь евреи: «

Наряду с профессиональными антикоммунистами на Западе, давно избравшими якобы демократический лозунг "антисталинизма", живут и здравствуют потомки свергнутых Октябрьской революцией классов, которые далеко не все смогли забыть материальные и социальные утраты своих предков. Сюда же следует отнести духовных наследников Дана и Мартова, других, по ведомству российского социал-демократизма, духовных последователей Троцкого или Ягоды, обиженных социализмом потомков нэпманов, басмачей и кулаков».

Как видим, среди достойных упоминания вождей: басмачей, дворян, кулаков, помещиков и капиталистов – оказались только Дан, Мартов, Троцкий и Ягода.

Стиль, надо заметить, и сегодня не чуждый российской пропаганде всех направлений, вспомнить только имя одного или даже сразу двух Ротенбергов.

Что ж, это как раз типично для России, когда с одной стороны баррикад несется «проклятые шендеровичи», а с другой – «грязные ротенберги» – чем и впрямь не гражданская война, брат на брата?

И все же сегодня письмо Нины Андреевой почти тридцатилетней давности выглядит в России чуть ли не как манифест просвещения на фоне ведущих трендов русской политической мысли.

Все-таки Нина Андреева – преподаватель химии в советском в вузе, о чем заявляет, представляясь читателю, и она довольно далека от мысли провозглашать, что целью правительства России должна быть координация во времени и пространстве первообраза, пребывающего в вечности, как это делает нынешний глава администрации президента РФ.

Все-таки Нина Андреева не заявляет, как это делает назначенная на пост министра образования России Ольга Васильева, что: «Сталин при всех недостатках - государственное благо, потому что накануне войны занялся единением нации, возродил героев дореволюционной России и занялся пропагандой русского языка и литературы, что по большому счёту и позволило выиграть войну».

А вы говорите: «Нина Андреева!».

Сегодня ее по тем временам вполне мракобесное письмо выглядит исполненным здравого смысла и совершенно толерантным.

Таков вам привет от Нины Андреевой, господа, с чем я весь этот русский мир в очередной раз и поздравляю!

March 13th, 2016

13 марта 1988 в газете «Советская Россия» была опубликована статья Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами».

Эта публикация имела предысторию. В феврале 1988 в редакцию "Советской России" поступило письмо преподавателя Ленинградского технологического института Нины Андреевой, с резкой критикой пьесы М.Шатрова "Дальше... Дальше... Дальше...".

Фотография на первой странице "Советской России" с анонсом статьи Нины Андреевой.

В начале марта журналист "Советской России" Владимир Денисов, который хорошо знал Е.К.Лигачева по работе в Томске, был специально командирован главным редактором газеты после получения им настоятельного совета Е.К.Лигачева о том, что это письмо "обязательно надо использовать в газете".

Денисов привез текст статьи, которая была сокращена, так как ряд выпадов против руководства СССР даже "Советская Россия" не решилась публиковать.
На следующий день, 14 марта на совещании в ЦК с руководителями средств массовой информации Е.К.Лигачев рекомендовал внимательно изучить статью Н.Андреевой, назвав ее "во всех отношениях замечательным документом".

Из дневника А.С. Черняева: «Опять наперебой хвалят статью…»

Свидетель и участник событий вокруг публикации статьи Н.Андреевой, помощник М.С.Горбачева по международным делам А.С.Черняев сделал в своем дневнике несколько записей, рассказывающих о первом стихийном обсуждении статьи Н.Андреевой в кулуарах проходившего в Москве IV-го Всесоюзного съезда колхозников, 23 марта 1988 г.

В ходе обсуждения Члены Политбюро ЦК КПСС В.И.Воротников, Е.К.Лигачев, А.А.Громыко, М.С.Соломенцев в целом поддержали идеи статьи. М.С.Горбачев выразил свое несогласие с ней.

Яковлев мне воспроизвел в лицах, с чего все началось при обсуждении статьи Нины Андреевой. Дело было в Кремле в комнате президиума во время перерыва на съезде колхозников. Расселись.

Воротников: Опять этого Сойфера в «Огоньке» вытащили, этого прохвоста. Что с этой печатью делать?.. Но надо что-то делать…

М.С. (Горбачев): А что? Они же напечатали потом ученых, которые возразили первой публикации… Ну, и что ты хочешь? Одни так, другие по-другому. Это же ученые. Их среда. И пусть… Что ты нервничаешь? Мы не можем как бывало…

Лигачев: Печать стала и по зубам давать этим… Вот в «Советской России» была статья. Очень хорошая статья. Наша партийная линия.

Воротников: Да! Настоящая, правильная статья. Так и надо. А то совсем распустились…

Соломенцев что-то начал в этом духе. И Чебриков уже было открыл рот…

М.С.: Я ее мельком проглядел перед отъездом в Югославию.

Перебивают… мол, очень стоящая статья. Обратите внимание…

М.С.: Да, я прочитал ее потом, вернувшись…

М.С.: А у меня вот другое мнение…

Воротников: Ну и ну!

М.С.: Что «ну и ну»?…

Материал с сайта Наталии Ростовой
"Рождение российских СМИ. Эпоха Горбачева (1985 - 1991)".
http://gorbymedia.com/ :

Письмо в редакцию преподавателя ленинградского ВУЗа было анонсировано фотографией автора в окружении студентов на первой полосе издания. Все указывало на знаковость публикации и ее хорошую подготовку.

Это – одна из наиболее резонансных перестроечных публикаций. По данным самой Андреевой, ее перепечатали 937 изданий по всей стране. Она вызвала жесточайшее противостояние в верхах, обсуждалась на собрании главных редакторов, которое вел Егор Лигачев на следующий день. Затем – на высшем уровне, в перерыве совещания колхозников в Кремле, потом – целых два дня - на заседании Политбюро ЦК КПСС. Кроме того, Горбачев ее обсуждал с первыми секретарями республик.

В результате обнажившегося противостояния идеологов ЦК Егора Лигачева и Александра Яковлева были на время отстранены от ведения программы «Взгляд» ведущие Александр Любимов, Владислав Листьев и Дмитрий Захаров (вместо них в эфир выходили Владимир Мукусев, Сергей Ломакин и Александр Масляков). На высшем уровне было решено ответить Андреевой статьей в «Правде»: анонимная статья клеймила письмо преподавателя как «манифест антиперестроечных сил». Оценки произошедшего разнятся до сих пор.

Позицию тех, кто был возмущен статьей, пожалуй, лучше других выразил в мемуарах журналист и будущий пресс-секретарь Горбачева Андрей Грачев. «В предложенном в качестве «установочного» тексте мелькали хорошо узнаваемые и памятные еще по сталинским временам термины: «космополиты», «троцкисты», «контрреволюционные нации», – пишет он. – С помощью ссылок на Черчилля брался под защиту незаслуженно «очерненный» Иосиф Сталин. По своему политическому звучанию этот дерзкий выпад ортодоксальной оппозиции представлял собой нечто среднее между доносом врага Лидии Тимашук, спровоцировавшей в 1952 году антисемитский процесс по делу «врачей-убийц», и появившимся в июле 1991 года в той же «Советской России» «Словом к народу», в котором была сформулирована платформа ГКЧП. На несколько дней, в отсутствие Горбачева, политическая жизнь в стране впала в оцепенение: приняв статью за руководство к действию, партийная номенклатура, предвкушая скорый выход из окопов, начала организовывать посылку с мест в Центр одобрительных «писем трудящихся», а сникшая московская интеллигенция обреченно готовиться к возвращению “на кухни”».

«Я был в это время в Монголии, – пишет оппонент Лигачева Александр Яковлев. – Мне показали статью в то же утро. Прочитав, я был крайне удивлен. Не мог даже представить себе, что происходит в Москве. Особенно встревожило то, что и Горбачев находился за рубежом. Попросил помощника позвонить в Москву и узнать, что происходит. Из Первопрестольной ответили, что ничего не происходит, кроме того, что идет совещание руководителей средств массовой информации. Ведет Лигачев…»

На этом совещании Лигачев держал над головой статью Нины Андреевой и громогласно заявлял: "Вот генеральная линия партии!"

Пресс-секретарь Горбачева Андрей Грачев отмечает: «И хотя текст размером в целую газетную полосу был опубликован в рубрике «Полемика», значение, которое придали статье в ЦК (на совещании, проведенном на следующий день, Лигачев “порекомендовал” редакторам газет обратить внимание на полемическую статью в защиту социалистических идеалов, ТАСС было велено распространить ее полный текст по своим каналам, а руководителям других союзных республик, куда не поступала “Советская Россия”, посоветовали закупить часть тиража газеты или перепечатать статью в своих изданиях), не оставляло никаких сомнений – это была позиция партийного руководства или одной из его влиятельных фракций».

Главный редактор «Известий» Иван Лаптев, присутствовавший на встрече, так вспоминает о встрече: «В день выхода письма-статьи (на самом деле - на следующий день - Н.Р.) нас, редакторов центральных газет, руководителей телевидения и радио, собрал в своем кабинете Е. К. Лигачев. Примерно полчаса разговор шел о работе прессы, о проблемах перестройки. Потом Лигачев не выдержал:

– Я вот сегодня в «Советской России» статью прочитал - письмо Нины Андреевой. Замечательное, скажу вам, выступление! Читали?

Все молчали. Молчал и я, хотя статью прочитал и уже утром в 10 часов на ежедневном заседании редколлегии сказал, что, видимо, началась открытая схватка и каждый из нас должен самостоятельно сделать свой выбор. Кузьмич между тем продолжал:

– Прошу вас всех руководствоваться положениями этой статьи. И это не только моя позиция!»

«Да, на том совещании редакторов я действительно упомянул о письме Андреевой и не усматриваю здесь ничего зазорного, – признается Лигачев в мемуарах. – Речь шла об отношении к истории - о той теме, которая в тот момент была на острие полемики. Никаких указаний перепечатать статью не давал. Но, как говорится, «искали» не Нину Андрееву. «Искали» Лигачева».

Коллега Лаптева, главный редактор «Огонька», вспоминал, что именно эта встреча с редакторами сдетонировала в дальнейшем развитии событий вокруг Нины Андреевой. «Сыр-бор разгорелся не из-за самой статьи, – говорил Виталий Коротич спустя годы в интервью «Би-би-си». – Политическое значение она приобрела после того, как [секретарь ЦК КПСС] Егор Лигачев на другой день одобрительно высказался о ней на совещании с главными редакторами СМИ, посвященном (вообще-то!) освещению проблем сельского хозяйства, и региональные партийные издания начали перепечатывать ее как установочную».

«Среди интеллигенции началась паника, – продолжает Лаптев, – значение статьи, опубликованной в органе ЦК КПСС, а тогда «Советская Россия» была в таком статусе, все понимали хорошо. В периферийные газеты через ТАСС ушло указание перепечатать статью. Партийные комитеты начали обсуждать ее на собраниях и семинарах. Позже оказалось, что некоторые первые секретари самостоятельно распорядились перепечатывать статью во всей прессе, вплоть до «районо», и провести обсуждение обязательно и повсеместно. По стране подуло очень холодным ветерком».

«Статья родилась из письма, которое Андреева и ее муж Клушин направили в ЦК, – свидетельствует в мемуарах Александр Яковлев. (Муж Андреевой - доктор философских наук, специалист по советской социологии периода 1917–1936 годов, Владимир Клушин.) – Письмо заинтересовало Лигачева, и в Ленинград был направлен заведующий отделом науки «Советской России» с тем, чтобы вместе с авторами превратить письмо в статью. <…> Статья вернулась в секретариат Лигачева, а затем была напечатана».

Михаил Горбачев в это время находится в Югославии, а Яковлев - в Монголии, но по возвращении в Москву генеральный секретарь, пишет Яковлев, «сразу уловил, что статья направлена против него, является провокацией и требует отдельного и подробного обсуждения». Яковлев, по поручению Горбачева, должен выступить на Политбюро с «вводной информацией». В защиту демократических преобразований брошена привычная советская стилистика - в воспоминаниях идеолог так описывает свою речь: «… в партийной среде усиливается противодействие общественным преобразованиям. <…> Догматическая атака идет от инерции сознания, привычек, взглядов, силы традиционных подходов. Особенно криклива атака приверженцев левой фразы. Она пропитана революционаризмом, национализмом и шовинизмом, иждивенческим отношением к жизни». За строчками Андреевой Яковлев находит не просто статью, а «платформу реванша»: «Беда даже не в ней самой, а в том внимании, которое было искусственно приковано к этой статье. Приковано партийным аппаратом, в том числе аппаратом ЦК».

Как в свою очередь вспоминает переводчик Горбачева Павел Палажченко, он не воспринял всерьез этот «сталинистский текст, сырой и плохо написанный», а потому удивился, когда помощник генерального секретаря Теймураз Степанов, знаток московских идеологических баталий и бывший сотрудник «Комсомольской правды», сказал ему: «Паша, статья Нины Андреевой означает конец перестройки. Это - «кругом и шагом марш» (Перевод - Н.Р.). Палажченко, пишет он, посчитал, что Степанов преувеличивает значимость газетной публикации, но позже понял, что «не знал того, что хорошо знали его друзья, - статья Андреевой была боевым призывом для сторонников жесткой линии в партийном аппарате. <…> Она была «рекомендованным материалом» для идеологического изучения в регионах».

Впрочем, Егор Лигачев, консерватор, также ответственный за идеологию в ЦК, которого и открыто, и за спиной обвиняли в подготовке статьи Андреевой, отрицал свое участие и тогда, на собрании Политбюро 24 марта, и спустя годы.

«… многие слышали, что имя Нины Андреевой каким-то образом связано с именем Лигачева, – вспоминает он. – Каким именно образом - на этот вопрос никто ответить не в состоянии. Но связано - и все! Как и все читатели, я впервые познакомился со статьей «Не могу поступаться принципами» лишь тогда, когда она была опубликована на страницах газеты «Советская Россия». «В некоторых публикациях утверждалось, – продолжает он, – будто бы письмо Нины Андреевой поступило непосредственно на мое имя, а я, мол, направил его главному редактору «Советской России» В. В. Чикину с указанием напечатать. Это совершенно не соответствует истине». Однако на следующий день он и впрямь, и тому есть несколько свидетельств, дал главным редакторам вполне внятное указание - следовать в своей работе этому письму.

«События начались вовсе не сразу после возвращения из-за границы Горбачева и Яковлева, – продолжает Лигачев. – Видимо, необходимо было какое-то время, чтобы осмыслить сложившуюся ситуацию, наметить план действий. Обстановка на тот момент складывалась противоречивая, неоднозначная. Между мной и Горбачевым, безусловно, пролегла трещина. Но в то же время я оставался вторым секретарем ЦК, и Михаил Сергеевич выступил за то, чтобы поручить мне доклад на Пленуме. Более того, на Пленуме мою линию поддержали, мои позиции усилились. А впереди - совсем рядом, близко, летом! - маячила XIX партконференция. Нетрудно было предположить, что я вновь на ней буду отстаивать ленинский взгляд на историю и критиковать праворадикальные средства массовой информации. В это время начались новые, конечно, продуманные и спланированные акции. Впервые стали активно распространяться слухи о каком-то «заговоре», якобы готовившемся в отсутствие Горбачева. Причем эти слухи напрямую связывали с «манифестом» Нины Андреевой, с теми, кто ее поддерживал. Не просто слухи, но и появились публикации в печати. Кроме того, радикальная пресса тогда же пустила в оборот тезис о нарастающем сопротивлении перестройке со стороны консерваторов. Даже стали наклеивать ярлыки «врагов перестройки».

Тем не менее, свидетельство того, что статья была заметно переписана, содержится у журналиста The New-York Times Хедрика Смита. Он интервьюировал члена редколлегии газеты «Советская культура» Юрия Соломонова для своей книги «The New Russians». Тот рассказал, что и его редакция тоже получила письмо Андреевой, - 50-60 страниц текста. Соломонов подтвердил Смиту, что публикация в «Советской России» была значительно короче оригинала, а написана лучше.

Андреева о своей версии событий рассказывала неоднократно. В интервью журналу The New Times, например, она уточнила, что написала два письма, оба из которых родились как ответы на статьи Александра Проханова. «Он утверждал, – напоминает она про первую публикацию Проханова в газете «Ленинградский рабочий» в июле 1987 года, – что социалистический столб атакуют два течения: демократы, не приемлющие социалистическую перспективу, и почвенники, или патриоты, националистически настроенная часть общества, также не приемлющая социализм». Проханов призывал к дискуссии, но Андрееву это возмутило: «в условиях классовой борьбы, не затихающей ни на минуту, снимать вопрос о защите социалистического отечества и начинать дискуссии недопустимо». Редакция, сократив ее письмо, все же опубликовала его, говорит она. Проханов ответил ей еще одной статьей, Андреева отозвалась и на нее, но в редакции «струсили ее публиковать».

Несколько месяцев спустя она услышала выступление Егора Лигачева на февральском пленуме 1988 года, и то, что он говорил, «было созвучно» тому, о чем она писала, говорит Андреева уже в другом интервью. Взяв оба письма, она разослала их по четырем редакциям - «Правды», «Советской России», «Комсомольской правды» и «Известий». (В другом месте вместо «Комсомолки» она называет «Смену».) Отреагировали только в «Советской России». 23 февраля ей позвонили из газеты, предложили сократить письма и сделать из них одно, а журналист газеты Владимир Денисов написал начало. В воспоминаниях Андреева так воспроизводит этот пассаж: «Гуляя по заснеженным паркам Петродворца, любуясь прекрасными скульптурами, я думаю, как тяжело будет молодым решать те проблемы, которые сегодня стоят перед нами», и критикует его: «Сама я никогда бы так не написала. Ленинградцы знают, что зимой все скульптуры в Нижнем парке, кроме Самсона, закрыты щитами». (В оригинале, впрочем, этот кусок звучит так: «Любимое место наших со студентами прогулок – парк в Петергофе. Ходим по заснеженным аллеям, любуемся знаменитыми дворцами, статуями – и спорим. Спорим! <….>».) Кроме того, редакция изменила концовку статьи: «Опубликовано: «На том стоим и будем стоять», а изначальный вариант был: «На том стояли и стоять будем!» То есть смягчили», – пишет она. (В оригинале статьи: «На этом стоим и будем стоять. Принципы не подарены нам, а выстраданы нами на крутых поворотах истории отечества».)

Говоря о последствиях публикации письма, Андреева замечает, что ей запретили общаться со студентами в институте, она была вынуждена оформить отпуск без сохранения содержания - с сентября 1988 года, а затем два года с мужем, доктором философских наук Владимиром Клушиным, сидела без работы, была вынуждена сдавать бутылки, а муж - продавать редкие книги из своей библиотеки. Был и прием в КГБ. «Вы разве не видите, что Горбачев ведет линию на уничтожение социализма?», – будто бы сказала она на той встрече. – Они мне ничего не сказали, не арестовали и отвезли домой на своей черной машине».

О своей версии того события специально для этой публикации также рассказали и главный редактор газеты Валентин Чикин (читать интервью) и Александр Проханов (читать интервью).

Однако противники статьи видели за ней более значимый контекст, чем те, кто ее готовил и потом объяснял ее появление. Виталий Коротич, в интервью, записанном Хедриком Смитом несколько месяцев спустя после публикации, признавался, что настолько боялся отката назад и отказа от политики перестройки, что даже собрал вещи на случай ареста. Он видел в факте публикации не только угрозу политике Горбачева, но - и личную, причем, для всех либералов того времени.

Коллега Коротича, Иван Лаптев, главный редактор «Известий», в мемуарах так рассказывает об атмосфере, в которой появилось письмо Андреевой: «Когда было принято решение (июнь 1987 года) провести XIX партконференцию, <…> стало ясно, что это и есть тот опасный девятый вал. Во время подготовки конференции Горбачев встречался с нами несколько раз, подробно рассказывал об основных задачах, иногда такие встречи длились 5-6 часов, откровенность была почти полная. Молча сидели и слушали дискуссию другие члены Политбюро, редко бросая какую-нибудь реплику или дополнительный вопрос. <…> Уверен, что именно подготовка конференции, а не «разнузданность» печати или «отступление от социалистического реализма» некоторых писателей вызвали к жизни попытку контратаки на идеологию и практику перестройки, причем разворачивалась контратака, как это было принято, под флагом защиты перестройки и социализма». Касаясь содержания статьи Андреевой, Лаптев иронично замечает: «Такие вот у нас были преподаватели химии, изучавшие и книги Б. Суворина, выпуска 1935 года, и мемуары генерала де Голля, и религиозно-мистическую русскую философию, и даже работы Л. Троцкого, в 1988 году еще малодоступного, и очень многое другое, что содержалось либо в записках, подготовленных в отделах ЦК КПСС, либо в книжках, рассылаемых по специальному списку под грифом “Сов. секретно”». «Этот идеологический лагерь, – продолжает он, – категорически отказывался признавать, что Андреева писала статью самостоятельно. Конечно, от Нины Андреевой в этой статье была только подпись, хотя последующие действия автора показали, что она полностью разделяет идеи, под которыми поставила свой автограф. Статья готовилась в аппарате ЦК КПСС, дорабатывалась в редакции, «помогали» автору весьма квалифицированные гости, выезжавшие в Ленинград».

Несмотря на подковерное противостояние в Москве, первая публичная критика статьи появилась не в столице. «Тамбовская правда» за три дня до «официальной», ответной статьи в «Правде» (см. 5 апреля 1988), опубликовала текст «Трудный путь к правде. Заметки с общественно-политических чтений, состоявшихся в Тамбове». А 11 апреля «Правда» напечатала подборку откликов на статью от 5 апреля, и через несколько дней, 15 апреля, «Советская Россия» фактически капитулировала - в письме «От редакции» она согласилась с правдинской статьей, отметив, что при подготовке материала Н. Андреевой не было проявлено достаточно ответственности.

«Не появление статьи [Андреевой] удивило: уж плюрализм так плюрализм, – вспоминал в мемуарах журналист-международник Александр Бовин. – Удивило странное молчание «демократических» СМИ. Люди, от которых зависела контратака, то есть публикация ответа Андреевой, разбежались по кустам и испуганно выглядывали оттуда». В речи, с который он выступил 20 апреля 1988-го на правлении Союза журналистов, Бовин сказал (цитата - по его книге): “То, что статья Андреевой была опубликована в “Советской России”, я считаю нормальным явлением. Если мы говорим о демократии, если мы всерьез говорим о гласности, то люди, которые придерживаются таких взглядов, как Андреева – а их немало, имеют право изложить свои взгляды в печати. Ненормально другое. Ненормально то, что мы с вами после опубликования этой статьи набрали в рот воды. <…> у нас не хватило политического мужества, чтобы отстаивать политику партии, отстаивать дело перестройки, чтобы дать отпор взглядам, которые излагала Андреева”.

А Горбачев спустя годы иронически оценил вклад Андреевой: она, мол, помогла увидеть оппонентов перестройки. «В этом смысле ей надо бы какой-то приз учредить или по крайней мере памятную доску - «За вклад в прояснение позиций», – написал он в своих мемуарах.

Политбюро ЦК КПСС два дня обсуждает статью Нины Андреевой в «Советской России».
http://gorbymedia.com/post/03-24-25-1988

Ровное дыхание свободы
Виктор Хамраев об эффекте, которое произвело 30 лет назад «письмо Нины Андреевой»

Тридцать лет назад газета «Советская Россия» опубликовала письмо Нины Андреевой - никому не известной тогда преподавательницы химии из Ленинградского (ныне Санкт-Петербургского) технологического института имени Ленсовета. Выступление, которое было воспринято и в массах и в верхах как атака на перестройку, сделало ее необратимой.

========================

Опубликован ответ Нине Андреевой – это статья, без указания авторства, в газете «Правда».
http://gorbymedia.com/post/04-05-1988

Антиперестроечный манифест
Глава из книги Михаила Сергеевича Горбачева "Наедине с собой"

"13 марта 1988 года в газете «Советская Россия» была опубликована статья «Не могу поступиться принципами». Ее автор - доцент из Ленинграда Нина Андреева. По своему духу, по стилю, по терминологии это был откровенно антиперестроечный манифест. На щит поднимался Сталин и все, что с ним связано. А поскольку «Советская Россия» являлась газетой ЦК КПСС, то это выглядело прямым вызовом линии, которая была сформулирована мною и только что одобрена на февральском пленуме.

Реакция секретарей обкомов и даже некоторых членов Политбюро меня обескуражила. При первом же разговоре о статье с коллегами я с удивлением услышал, что некоторые в Политбюро одобряют статью. Вот как описал Черняев со слов А.Н.Яковлева происходившее 23 марта в Кремле в комнате президиума во время перерыва на съезде колхозников, где присутствовало руководство страны. (И я подтверждаю, что было именно так, как записал мой помощник.)

«Воротников: Опять этого Сойфера* в «Огоньке» вытащили, этого прохвоста. Что с этой печатью делать?.. Но надо что-то делать...

Горбачев: А что? Они же напечатали потом ученых, которые возразили первой публикации... Ну и что ты хочешь? Одни - так, другие - по-другому. Это же ученые. Их среда. И пусть... Что ты нервничаешь? Мы не можем, как бывало...

Лигачев: Печать стала и по зубам давать этим... Вот в «Советской России» была статья. Очень хорошая статья. Наша партийная линия.

Воротников: Да! Настоящая, правильная статья. Так и надо. А то совсем распустились...

Громыко: Да. Думаю, что это хорошая статья. Ставит все на место.

Соломенцев что-то начал в этом духе. И Чебриков уже было открыл рот...

Горбачев: Я ее мельком проглядел перед отъездом в Югославию.

Его перебивают... мол, очень стоящая статья. Обратите внимание...

Горбачев: Да, я прочитал ее потом, вернувшись...

Опять наперебой хвалят статью.

Горбачев: А у меня вот другое мнение...

Воротников: Ну и ну!

Горбачев: Что «ну и ну»?!

Неловкое молчание, смотрят друг на друга.

Горбачев: Ну раз так, давайте на Политбюро поговорим. Я вижу, дело куда-то не туда заходит. Расколом пахнет. Что «ну и ну»? Статья против перестройки, против февральского пленума. Я никогда не возражал, если кто-то высказывает свои взгляды. Какие угодно - в печати, письма, статьи. Но до меня дошло, что эту статью сделали директивой. Ее в парторганизациях уже обсуждают как установочную. Запретили печатать возражения этой статье... Это уже другое дело.

А на февральском пленуме я не «свой» доклад делал. Мы его все обсуждали и утвердили. Это доклад Политбюро, и его пленум утвердил. А теперь, оказывается, другая линия... Я не держусь за свое кресло. Но пока я здесь, пока я в этом кресле, я буду отстаивать идеи перестройки... Нет! Так не пойдет. Обсудим на Политбюро.

На следующий день, 24 марта, после официальной части Политбюро, Горбачев сказал несколько слов... но таких, что побледневшему Лигачеву пришлось выступить первым.

Лигачев: Да, Чикин (главный редактор газеты «Советская Россия») у меня был. Мне статья понравилась. Но больше я к ней отношения не имел.

Громыко уже «подстроился», долго говорил что-то невнятное, но ясно было: ни нашим, ни вашим.

Воротников оправдывался за вчерашнее «ну и ну!», но искал выход в жалобах на печать, и что на нее управы нет.

После Воротникова выступил Яковлев. Со слов Яковлева:

Я говорил минут двадцать. Показал по пунктам, что весь смысл статьи - и по духу, и по тону, и каждым своим положением - против Горбачева, против февральского пленума, что это манифест антиперестройки. Когда закончил, было уже поздно, около десяти часов. Горбачев говорит: давайте на этом сегодня закончим, а завтра продолжим.

Назавтра первым говорил Рыжков. Жестко, резко, беспощадно против статьи. Самое сильное выступление.

У меня, - сказал Рыжков, - два впечатления от статьи: зачем, мол, эта перестройка?! А уж раз случилось такое несчастье, то надо по возможности его ограничить, зажать.

Яковлев, продолжая рассказ об этой дискуссии, сказал:

Сильно и безапелляционно осудил статью Шеварднадзе. Решительно и аргументированно - Медведев. Кратко, но четко, с эмоциями, с возмущением - Слюньков и Маслюков. Чебриков (который чуть было не «оступился» накануне) произнес спокойное осуждающее слово.

Генерал Язов бурчал что-то не очень определенное насчет печати, которая меру потеряла, но «в целом» - за Генерального.

«Спасали» Лигачева Соломенцев, Никонов и Лукьянов... Не очень определен был приехавший специально из отпуска Зайков. Хорошо выступил Разумовский.

Конечно, приняли единодушное решение: осудить статью. И поручить... «Правде» выступить с оценкой статьи."

Женщина, приостановившая Перестройку. Интервью с Ниной Андреевой
http://www.aif.ru/politics/article/61046

======================================================

===================

Лигачев и Нина Андреева как могильщики СССР

Напомним обстоятельства первой попытки советских консерваторов заявить собственное мнение – публикацию Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами» в газете «Советская Россия» в марте 1988 г. «Статью критиковали Яковлев, Медведев, Шеварднадзе, Щербицкий, Маслюков, Лукьянов. “За”, хотя и обтекаемо, высказались Лигачев, Громыко, Зайков, Соломенцев, Воротников, Долгих… Когда Горбачев определился, все, кроме Лигачева, принялись каяться, мол, “не разобрались”».

Вот такие принципы. Заметьте, что и принципиальный Лигачев продолжал участвовать в том, что считал неправильным.

А как правильно?

В вышеупомянутой статье вообще отсутствует позитивная составляющая, то есть предложения по наиболее важным на тот момент проблемам, прежде всего экономическим. «Принципы» сводятся к обличению многочисленных врагов, из которых на первом месте неожиданно оказался драматург Михаил Шатров. Провинился в том, что попытался вдохнуть жизнь в официальную идеологию и очеловечить её пантеон.

Защищая Сталина от «абстрактного морализаторства», Н.А. Андреева указывала, что среди ее соотечественников «живут и здравствуют потомки свергнутых Октябрьской революцией классов, которые далеко не все смогли забыть материальные и социальные утраты своих предков. Сюда же следует отнести духовных наследников Дана и Мартова, других, по ведомству российского социал-демократизма, духовных последователей Троцкого или Ягоды, обиженных социализмом потомков нэпманов, басмачей и кулаков».

Естественно, подобные пассажи воспринимались как прямая угроза физической расправы. Отношение к её источнику формировалось соответствующее, и не только к конкретному автору (мало кому известной ленинградской преподавательнице), но и к покровителям наверху. Реакция, которой они реально добивались, - тотальное неприятие всего советского. Ибо может ли быть что доброе в доме с такими защитниками?

Задним числом легко предъявлять претензии, но отвращение к собственному государству было сформировано не «Голосом Америки», а должностными патриотами, которые во время концерта прямо со сцены волокли в тюрьму молоденькую девушку, солистку безобиднейшей группы БРАВО (аполитичной как клумба с цветами). И потом ещё угрожали повторить то же самое в десятикратном масштабе.

Поскольку за душой у этих «пустых тюбиков» не было ничего, с чем можно гордо и красиво вступить в идейную борьбу, только бюрократическая жвачка про «руководящую роль партии», им приходилось наспех, буквально на коленке формулировать «принципы, которыми нельзя поступаться» - так, чтобы они выглядели привлекательно для какой-то части населения. И это непривычное усилие разворачивало не влево (к Марксу) и не вправо (к Тэтчер), а куда-то вниз, к культу вождя, не ограниченного никем и ничем, даже элементарными нормами морали, и к черносотенному трайбализму. Обратите внимание на этническое однообразие имён в пассаже про наследственных врагов, который мы воспроизвели чуть выше.

«За красным восходом коричневый закат» (НАУТИЛУС).

Конечно, между Е.К. Лигачевым и А.С. Ивановым разница существенная, но самоопределение на правом фланге КПСС происходило независимо от субъективных намерений и личных качеств конкретных лиц. Это было движение по линии наименьшего сопротивления, ведь проще всего объединить «своих» против «чужих» по самым заметным внешним признакам. И вело оно именно туда, куда покатились Грузия при З. Гамсахурдиа или Туркмения при С. Ниязове.

Стоит ли сильно жалеть, что Российская Федерация не пошла по этому пути?

"Нина Андреева - Не могу поступаться принципами"

В этом фильме 1990 года представлены киносъемки: интервью лидера компартии России Нины Андреевой, Натальи Морозовой и др.
Фильм года рассказывает об общественно-политическом движении в СССР накануне распада Советского Союза. О политических событиях 1990 года: 28 съезде КПСС (КПРФ), митингах, национальном движении.

Вторая русская революция (1991г.) 2 серия: Битва за гласность
https://www.youtube.com/watch?v=XyknPBRyAU0

О статье Нины Андреевой с 33.30

НИНА АНДРЕЕВА ПРОТИВ АНДРЕЯ МАКАРЕВИЧА.

Выпуск телепередачи "Один на один" от 06.07.1997. Генеральный секретарь ЦК ВКПБ Нина Андреева против музыканта и телеведущего Андрея Макаревича. Тема дебатов - вынести и захоронить либо оставить тело лидера коммунистов Владимира Ленина в Мавзолее на Красной площади - главной достопримечательности России. В дискуссии также приняли участие политические деятели Эдуард Лимонов, Глеб Якунин и Константин Боровой.

==========================================================

Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»

С точки зрения сегодняшнего дня, в той статье не было ничего экстраординарного: там говорилось о недопустимости очернения своей истории, о необходимости уважать славное прошлое своей страны. Однако тогда эта публикация произвела эффект разорвавшейся бомбы. Если до 13 марта 1988 года политика "гласности" использовалась только для очернения советского прошлого, то статья "Не могу поступиться принципами" стала первой публикацией, альтернативной официальному антисталинскому курсу, причем альтернативой именно коммунистического характера. Благодаря этой своей статье Нина Андреева в течение нескольких последующих лет была одним из наиболее популярных политиков СССР. 5 апреля 1988 года орган ЦК КПСС газета "Правда" опубликовала статью А.Н.Яковлева, который назвал статью Н.Андреевой "манифестом антиперестроечных сил". С этого момента для антисоветчиков имя Нины Адреевой стало символом "возвращения к ужасам сталинизма". Интересно, что в течение почти месяца между публикацией статьи Нины Андреевой и публикацией ответа Яковлева на нее - с 13 марта по 5 апреля 1988 года - все "перестроившиеся" журналисты, до этого увлеченно "разоблачавшие" "культ личности", вдруг заткнулись и прекратили свою "смелую критику", возобновив ее только после того, как Яковлев дал добро на продолжение антисталинской истерии. Вот сколь страшно было для борзописцев лишь одно слово правды!

С другой стороны, для противников горбачевского курса имя Нины Андреевой стало символом сопротивления реставрации капитализма. Надо пояснить, что в те времена советские люди считали, что каждое слово, раздающееся из ЦК КПСС, является истиной в последней инстанции. Когда ЦК КПСС начал лить грязь на Сталина, то многим людям это не нравилось, но они не решались критиковать эту горбачевскую политику, полагая: "может быть, им там наверху виднее". Статья Нины Андреевой показала, что среди коммунистов может существовать точка зрения, альтренативная официальной, что коммунистическое сопротивление горбачевской политике вполне возможно. В КПСС начали появляться течения и организации, противостоящие горбачевской политике реставрации капитализма.

1991 год. Год распада СССР. Пресса распинается в проклятьях Коммунистической партии, социалистическому строю, да и самой советской стране в целом. Но интереснейший, прямо-таки взрывной материал Нины Андреевой дает журнал "Советская милиция".... Жаль он потонул в потоке антисоветских помоев, не всплыл наружу, не растолкал людей. Но и сегодня, и сегодня, он актуален и важен

ПЕРЕСТРОЙКА

Мне хотелось бы остановиться на одном вопросе - на тактике антисоциалистических сил, которые влекут наше общество в омут рыночной экономики, частной собственности, эксплуатации, развала Державы. Для этого и потребовалось архитекторам и прорабам перестройки довести страну до нищеты, всеобщего недовольства, которое они списывают на социализм, КПСС, революцию, 73 года Советской власти. Иными словами, доводят людей до того, чтобы они сами сделали вывод безразличия к общественному строю, истории своей страны. Сами же эти антисоциалистические силы много лет занимались разрушением, разложением социализма, всеми средствами компрометировали его. Теперь же провокационно приписали все пороки социализму.

В Верховных Советах СССР и РСФСР идут шумные дебаты по программам перехода к рыночной экономике. Плюрализм, гласность и демократия во всей красе. Все программы по своей сути тождественны: это программы реставрации капитализма через буржуазный рынок, обнищание масс, безработицу, эксплуатацию и т. п. Таков наш однопорядковый плюрализм.

Если вдуматься, то нынешняя перестройка ведет не только к реставрации капитализма, но к превращению страны, недавно бывшей второй сверхдержавой мира, в деморализованный, разваленный политическими междуусобицами сырьевой придаток американо-япопо-натовского империализма.

На сессии Верховного Совета СССР Федор Бурлацкий призывал не колебаться, а энергично переходить к демонтажу социализма, поскольку «сейчас создана для этого необходимая обстановка». Архитекторы и прорабы перестройки еще раз публично подтвердили, что нынешний экономический кризис специально спланирован, организован и что они своими липовыми альтернативами уже вконец заморочили людям головы.

Надежды, что все само собой нормализуется, придет кто-то и даст отпор антикоммунизму и антисоветчине, построены на песке. Защищать социализм, очищать его от грязи, развивать и совершенствовать могут лишь люди труда. Отступать дальше некуда, ибo там пропасть, катастрофа и гибель Родины. Наши деды защитили завоевания Октября в боях с белогвардейцами и иностранными интервентами. Отцы, преодолевая неимоверные трудности, заложили основы социализма, защитили свое Отечество. Наш священный долг - дать отпор контрреволюции, решить проблемы сохранения и укрепления Державы. Не сможем - навлечем на себя позор и проклятия многих поколений трудящихся.

Многие сегодня приходят к выводу, что лидеры партии виноваты в глубочайшем кризисе всех сфер жизнедеятельности советского общества, в демонтаже базиса и надстроек социализма, в развале многонационального государства, мировой социалистической системы, международного рабочего и коммунистического движения, в перерождении КПСС в парламентскую, меньшевистскую партию троцкистско-бухаринской ориентации.

ПАРТИЯ

XXVIII съезд КПСС не оправдал надежд, принципиально не ответил ни на один из поставленных жизнью вопросов, не разрядил, а скорее запутал и без того сложную обстановку в партии и стране. Противоречия между социалистическими и антисоциалистическими элементами оказались не разрешены, а затушеваны, отодвинуты, загнаны вглубь. Реставраторским и оппортунистическим элементам отпора дано не было. Правда, была несколько приподнята планка критики противников ленинизма. Особенно на последовавшем вскоре Учредительном съезде компартии РСФСР, который, к сожалению, оказался заложником решений XXVIII съезда.

Верховодившая на съездах правооппортунистическая группировка встала на путь прямого отрицания победы социализма в СССР, безнадежно запуталась в вопросах оценки В. И. Ленина, Октябрьской революции. Победы над фашизмом. Оба съезда обходят вопрос о рабочем классе как социальной базе партии. В условиях обострения классовой борьбы рабочий класс лишается своей политической партии и оказывается безоружным в борьбе с захватывающей политическую власть советской буржуазией.

Партия, созданная Лениным как партия рабочего класса, по своей классовой сущности, по своим целям призванная совершенствовать социализм, оппортунистами предназначена быть «партией социальной защиты человека». Но как можно успешно защищать человека в условиях реставрации капитализма, превращения страны в неоколонию империализма?

Ренегаты растворили КПСС в общей совокупности общественно-политических организаций, а теперь сетуют на падение ее авторитета. Правящие круги перестройки взяли курс на отчленение партии от государственной и хозяйственной деятельности, дали согласие на «деполитизацию» и «департизацию» государственных органов. Идет лишение КПСС статуса правящей партии, чем завершается полный разрыв ее с научным социализмом. Большинство депутатов Верховного Совета РСФСР, имея партбилеты в кармане, принимают антикоммунистические решения. Видимо, для оперирования этого несоответствия член ЦК КПСС Ельцин на съезде демонстративно отдал свой партбилет, который сослужил такую верную службу его карьере.

Когда стало очевидным, что Моссовет и Ленсовет под руководством бывших партбилетоносцев Г. Попова и А. Собчака превращаются в локомотивы капитализации, «верха» меняют руководство московской и ленинградской партийных организаций на Прокофьева и Гидаспова, которые в своих интервью заявили, что они всего лишь «технари», недостаточно искушенные в политике. Реставраторы из горсоветов получили полную свободу рук, а партийные комитеты крупнейших центров занялись поисками консенсусов с ними.

На XXVIII съезде из высшего эшелона партийного руководства были устранены К. К. Лигачев и некоторые другие политические деятели, позиции которых не совмещалась со взглядами капитулянтов-реставраторов. Ошибка этих политиков состояла в том, что они пытались противостоять ренегатам келейно, в «верхах», не обращались к партийным массам. Их же политические противники, не заботясь об элементарных приличиях, организовали самые оголтелые клеветнические кампании, приписывали им провалы, которые на совести всего политического руководства.

Именно оно коллективно «выполнило» социальный заказ противников Октября и большевизма и ныне может с чувством исполненного долга кануть в Лету недоброй истории.

Думаю, что главная задача ныне у партии и всех марксистов-ленинцев - большевизация всех сторон партийной деятельности, придание этой деятельности научно-классового, пролетарского характера, возвращение к подлинному ленинизму, не усеченному и не фальсифицированному ревизионистами. Ошибаются те, кто сегодня сводит КПСС к трусливой части перерожденцев и коньюктурщиков, погрязшей в привилегиях бюрократии и коррумпантам, ревизионистам и оппортунистам. КПСС - это прежде всего те, кто сегодня спускается в забой, встает к мартенам и прокатным станам, кто собирает нелегкий урожай, выполняет свой воинский долг, кто лечит людей и учит детой, у них могут быть разные взгляды на прошлое и настоящее, но интересы одни.

Выход из кризиса КПСС - в подлинной коллективности партийного руководства, с которого за малейшие нарушения надо спрашивать по всей строгости партийной ответственности.

ГОСУДАРСТВО

Под флагом отрицания классового характера социализма произошел отказ от марксизма-ленинизма.

Антисоциалистические силы сплотились на платформе антикоммунизма, хотя и атакуют его с различных направлений. Но - надеюсь! - победа этих сил в ряде районов и городов позволит трудящимся скорее разглядеть за демагогией своих избранников, в чьих интересах они действуют и кого защищают. Недалеко время, когда люди смогут по достоинству оценить ленинскую характеристику «парламентского кретинизма», который в конечном счете служит для маскировки действительных столкновений противоборствующих классов и сил в обществе.

Несколько слов о «союзном договоре», который призван раздробить СССР на удельные княжества. В нынешних условиях разгула национализма и шовинизма, общей дестабилизации, все попытки ускорить его заключение объективно являются сознательным шагом к развалу многонационального государства. Если «свободный рынок» пристегивает нас в качестве сырьевого придатка, то «союзный договор» в нынешних условиях подорвет национальную и политическую самостоятельность Советского союза. На это не зря рассчитывают антисоветчики. Любезный друг Силаева и Ельцина монархо-клерикал Солженицын в своей брошюре «Как нам обустроить Россию» прямо призывает отказаться от 12 союзных республик, т. е. рассыпать Союз.

Наше социалистическое Отечество в опасности. Социализм - это жизнь, капитализация страны - прямой путь к подготовке и развязыванию третьей мировой войны в борьбе за очередной передел мира. То, что нам уготовили нынешние реформаторы, - это пропасть, нищета и хаос.

«Не могу поступаться принципами». В марте 1988 года открытое письмо никому до этого не известного преподавателя из Ленинграда, опубликованное на страницах «Советской России», раскололо общество.

Позже выступление в печати Нины Адреевой назовут антиперестроечным манифестом и даже моментом идеологической кульминации. Верна ли сегодня Нина Андреева тем самым принципам, выяснил корреспондент НТВ Виктор Черногуз .

В гости к Нине Андреевой каждый заходит не без душевного трепета. Несгибаемая коммунистка известна своим характером. Первые фразы в интервью — все об одном. Март 88 года навсегда изменил скромного ленинградского преподавателя.

Нина Андреева, коммунист: «Очень тяжело было. Дураки окружали, по-другому не скажу. Некоторые дамы кричали: „Андреева идет, большевичка!“ Я им говорила „поживем — увидим“».

В 1988 статья в «Советской России» расколола общество. То время — это разгар перестройки, многотысячные митинги на площадях. СССР по-прежнему кажется нерушимым. Но всем понятно: это уже другая страна.

Статья, призывающая к возврату в революционный 1917 год, для многих стала холодным душем. Опубликованная в партийной газете публикация заставляла задуматься: может, это первая ласточка изменения курса партии и настоящие авторы там, в Кремле?

Тогда, в 88-м на этот вопрос Нина Андреева ответил так. Идея написать статью пришла к ней в петергофских парках. Прогуливаясь по аллеям, молодой преподаватель Андреева много спорила со студентами. Говорили все больше об одном: так ли верно всесильное учение Ленина-Сталина. И чтобы дать ответ студентам, а заодно всем скептикам, Андреева и написала знаменитое «Не могу поступаться принципами».

В Технологическом университете Нину Андрееву и сейчас помнят многие. В 88-м она работала на кафедре физической химии. Сейчас бывшие коллеги говорят: возможно, идею статьи подсказал муж Андреевой. Он преподавал как раз марксистско-ленинскую философию. А может, все шло от проблем, которые были у Андреевой в институте.

Александр Слободов, заведующий кафедрой физической химии: «Насколько я слышал (это объективная информация) у Нины Александровны до этого было много внутриинститутских разборов, в которых она участвовала. Были анонимки и прочее. Поэтому народ был не очень удивлен этому».

О ней писали журнал «Тайм» и «Нью-Йорк Таймс», о ней говорили даже «вражеские голоса». Письма шли тысячами. Многие Андреева хранит до сих пор. Статью в «Советской России» обсуждали на Политбюро.

Александр Яковлев с согласия Горбачёва тогда настоял: публикацию нужно осудить. И тем самым партийное руководство сделало окончательный выбор в пользу перестройки. Нина Андреева сейчас уже понимает: тогда, в 88-м, ее статью просто использовали в борьбе партийных кланов.

Нина Андреева, коммунист: «Потом мне товарищи из „Советской России“ сказали, что это писал Яковлев. Это теперь общеизвестный факт. Да, он ее использовал для того, чтобы уничтожить в зародыше, чтобы никто не смел вылезать с этой темой в печать».

Когда на кухне Нина Андреева готовит чай, она очень похожа на обычную бабушку из хрущёвки, в меру экономную и ругающую режим. Но это обманчивое впечатление. Принципами Нина Андреева так и не поступилась. Сейчас она возглавляет партию с говорящим названием ВКПБ. И даже на кухне все разговоры о тактике революционной борьбы.

Нина Андреева, коммунист: «Мы работаем с ними со всеми. Потому что работать надо не пальцами в растопырку, а надо работать, сжавшись в кулак. Поэтому мы стоим за объединение в действиях».

Единственные, с кем объединяться Андреева не хочет, — это КПРФ. В терминологии Андреевой они оппортунисты и приспособленцы. Городские коммунисты и сами не готовы к сотрудничеству. Статья в «Советской России», конечно, событие знаковое, но это уже прошлое. Такова позиция партии.

Владимир Фёдоров, лидер партии КПРФ в Санкт-Петербурге: «Там же многие вещи не расписаны, которые мы сейчас получили. Там ничего не говориться о межнациональных конфликтах, то, что будет раздирать страну, то, что развалит СССР. Это было первое обращение. Мол, задумайтесь люди, к чему это приведет».

Нина Андреева, как и в 88-м, сейчас живет в однокомнатной хрущёвке общей площадью 30 квадратных метров. Несколько лет назад ее еще можно было встретить на ноябрьских демонстрациях.

Сейчас она все больше дома. Работает над книгами, переписывается с соратниками, смотрит видео своих прошлых выступлений. Партийная жизнь для Нины Андреевой теперь — единственное, что помогает не чувствовать себя одинокой.