День который придумал мюнхгаузен. "тот самый мюнхгаузен"

Тридцать второе мая

Судья (берет письмо, читает). «Я, Карл Фридрих Иероним…»

Рамкопф . Дату! Читайте дату!

Судья . «Тысяча семьсот семьдесят шестой год. Тридцать второго мая». Что?! (Мюнхгаузену.) Вы ошиблись, барон.

Мюнхгаузен . Почему? Я поставил точное число.

Рамкопф . Такого числа нет!

Мюнхгаузен . Ну-ну, как это — нет?.. Мне-то не рассказывайте!

Бургомистр . Если вчера было тридцать первое мая, то сегодня какое?

Мюнхгаузен . Тридцать второе… Вы только не волнуйтесь, господа. Я вам сейчас все объясню… Это — мое открытие…

Баронесса (истерически). Фигляр! Сумасшедший!

Феофил . Стреляться! Немедленно! С двух шагов!..

Мюнхгаузен . Да подождите! Я же объясню…

Мюнхгаузен . Нет, вы меня послушайте! Не может быть, чтобы один умный человек не понял другого… (Томасу.) Где Марта?

Томас . Фрау Марта переодевается, господин барон.

Мюнхгаузен . Переодевается?.. Зачем?.. Ах, да… Я же велел ей надеть подвенечное платье. Мы собирались ехать в церковь…

Бургомистр . Сразу?!

Мюнхгаузен . А чего же тянуть?..

Бургомистр . Развод и венчание в один день?!

Мюнхгаузен . Конечно! Для чего откладывать?.. И потом, какой это день тридцать второе!

Бургомистр (жалобно). Барон, ради бога, разрешите мне уйти… у меня слабое сердце… Я не смогу выдержать этого объяснения…

Мюнхгаузен . Марта умная женщина, она все поймет…

Бургомистр (Марте). Вы уже знаете, что случилось?

Марта . Нет. Но понимаю, что развод не подписан.

Бургомистр . В том-то и беда, что уже был подписан!.. Все шло идеально. И наш барон, как никогда, был выдержан… Не дерзил, не стрелял в воздух… И вдруг — эта нелепая фантазия; тридцать второе мая! (Мюнхгаузену.) Ну скажите, черт возьми, откуда оно вдруг взялось?!

Мюнхгаузен . Я вам давно пытаюсь объяснить.

Марта . Тридцать второе? Этого и я не знала.

Мюнхгаузен . Правильно! Я хотел тебе сделать сюрприз.

Бургомистр . Вы его сделали, не отчаивайтесь!

Мюнхгаузен . Послушайте же наконец! Марта! Томас!.. Бургомистр! Я открыл новый день. Это одно из самых великих открытий, а может, самое-самое… Я шел к нему через годы раздумий, наблюдений… И вот оно пришло — тридцать второе!

Бургомистр (усмехаясь). Мы это уже слышали. Я спрашиваю: откуда пришло?

Мюнхгаузен . Ответьте мне, сколько дней в году?

Бургомистр . Не знаю. И вообще, кто спрашивает: вы или мы?

Мюнхгаузен . Хорошо! Я сам буду задавать вопросы и сам на них отвечать. Вы только следите за ходом мыслей… Сколько дней в году?.. Триста шестьдесят пять!.. Точно?.. Нет, не точно— В году триста шестьдесят пять дней и шесть часов. Эти часы складывают, и тогда каждый четвертый год становится високосным— Но я задумался: а точно ли в году триста шестьдесят пять дней шесть часов?! Оказалось, нет! В нормальном году триста шестьдесят пять дней шесть часов и еще три секунды… Это подтвердит вам любой астроном, даже не столь авторитетный, как я. Надо лишь подняться к звездам с хронометром и оттуда проследить за вращением Земли. Я это делал не раз. Марта может подтвердить! Итак — три секунды неучтенного времени. За годы эти секунды складываются в минуты, за столетия — в часы. Короче, дорогие мои, за время существования нашего города нам натикало лишний день! Тридцать второе мая! (Оглядывая всех с торжествующим видом).

Бургомистр (устало.) Все?

Мюнхгаузен . Все!

Бургомистр . Вы напрасно сердитесь на слугу. Он абсолютно прав. Даже если оно и есть, ваше тридцать второе, оно никому не нужно. Поймите, барон, в мире существует определенный порядок: один день сменяет другой, за понедельником наступает вторник… Нельзя так сгоряча вламываться в движение жизни. Это недопустимо! Начнется хаос. Люди не будут знать, когда рождество, а когда — пасха… Вы же видели, как был взбешен пастор!

Мюнхгаузен . Какой пастор? При чем тут пастор?.. Мы решаем судьбы мироздания… Марта, скажи ты… Ты же понимаешь, что я прав?

Марта . Извини меня, Карл… У меня что-то все перепуталось в голове… Наверное, ты, как всегда, прав… Я не понимаю в расчетах и верю тебе… Но нас не обвенчают! Это я поняла… И я ухожу. Не сердись, милый, я устала…

Бургомистр . Барон, нельзя же так издеваться над любящей женщиной! Ради нее, ради вашей семьи вы можете признать, что сегодня … обычный день, тот, что в календаре?!

Мюнхгаузен . Да как же я могу это сделать? Все, что хотите, кроме лжи! Соглашусь на что угодно, но никогда не скажу, что белое — это черное, что тридцать второе — первое.

Бургомистр . Не знаю, можно ли теперь все это поправить?

Мюнхгаузен . Ну, ну… Всегда есть способ выкрутиться… У вас такой опыт…

Бургомистр . Попытаться, конечно, можно… Но прежде всего вы должны признать, что сегодня первое июня.

Мюнхгаузен (равнодушно). Хоть десятое…

Бургомистр (гневно). Не десятое, а первое! Не делайте, пожалуйста, одолжений!..

Мюнхгаузен . (Снимает парик.) Я все напишу, господа! Раз тридцать второе мая никому не нужно, пусть будет так… В такой день трудно жить, но легко умирать… Через пять минут барона Мюнхгаузена не станет. Можете почтить его память вставанием!..

Тот самый Мюнхгаузен

— В свое время Сократ мне сказал: «Женись. Попадется хорошая жена — станешь счастливым. Плохая — станешь философом». Еще неизвестно, что лучше.

— Говорят, юмор жизнь продлевает…

— Это тем, кто смеется, жизнь продлевает, а тем кто острит — укорачивает.

— Как все? Не летать на ядрах? Не охотиться на мамонтов? Не переписываться с Шекспиром?

— Мы разучились делать маленькие глупости. Мы перестали лазать в окно к любимым женщинам…

— Не усложняй, барон… Втайне ты можешь верить.

— Я не могу втайне. Я могу только открыто.

— Ну вот и славно… И не надо так трагично, дорогой мой… В конце концов, и Галилей отрекался!

— Поэтому я всегда больше любил Джордано Бруно.

— Ну-с… будем исповедоваться.

— Я делал это всю жизнь.

— Объясните суду, почему 20 лет все было хорошо, и вдруг такая трагедия?

— Извините, господин судья, двадцать лет длилась трагедия и только теперь вс е должно быть хорошо!

— Тебя ждет тюрьма.

— Чудесное место… Здесь рядом со мной Овидий, Сервантес — мы будем перестукиваться.

— Ну, ну, дорогой мой. Не надо так трагично! Все будет хорошо. Во всяком случае, весь город перестанет смеяться над вами.

— Жаль!! Я никогда не боялся быть смешным. Это не каждый может себе позволить.

— Господи! Неужели вам обязательно надо убить человека, чтобы понять, что он — живой?..

— Черт возьми, как умирать-то надоело…

— Господи, как вы мне надоели!.. Поймите же, что Мюнхгаузен славен не тем, что летал или не летал, а тем, что не врет.

— Я понял в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Умное лицо еще не признак ума, господа. Все глупости на земле совершаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа. Улыбайтесь!

Автор идеи — Кофейный секретарь Дядя Боря. Автор подборки цитат для второй части публикации — пользователь Интернета, пишущий под ником «Электрон». Художественное воплощение — Мария Ольшанская. Литературный — фантазия Григория Горина «Тот самый Мюнхгаузен».

Сюжет

1 серия

Действие картины начинается 30 мая 1779 года, в Ганновере и его окрестностях. Барон Карл Мюнхгаузен воспринимается окружающими как выдумщик, живущий в мире своих фантазий. Однако они имеют странное свойство оказываться реальностью. Так, на привале охотники, смеясь над рассказом охоты Мюнхгаузена на оленя, когда тот стрелял вишнёвой косточкой, вдруг сами видят, как из леса выходит благородное животное с вишнёвым деревом на месте, где должны быть рога. Барон с гордостью говорит, что прославился не своими подвигами, а тем, что никогда не врёт. Он действительно не умеет лгать, даже тогда, когда это было бы полезно для него самого или близких. Ему претит сама идея солгать для выгоды или «из приличия».

Мюнхгаузен живёт в своём замке с очаровательной девушкой Мартой. Они уже давно думают о свадьбе, но есть одна проблема: барон женат. В юности он был по воле родителей из сугубо практических соображений обвенчан с Якобиной фон Дуттен, с которой его никогда не связывали нежные чувства. Она живёт отдельно, со взрослым сыном Феофилом. Мюнхгаузен добивается развода. Разрешение может дать только герцог, но Якобина и её любовник Генрих Рамкопф всячески препятствуют этому.

Родственники пытаются добиться признания Мюнхгаузена невменяемым, чтобы распоряжаться его имуществом. Все обходные пути он уже испробовал, но все священники, с которыми он общался, отказались венчать пару. В один счастливый день герцог, будучи раздражён размолвкой с герцогиней, подписывает прошение Мюнхгаузена о разводе со словами: «На волю всех, на волю» . Марта счастлива, но она очень опасается, что её возлюбленный выкинет очередную шутку во время заседания суда, который должен утвердить развод.

Так оно и происходит - подписывая документы о разводе, Мюнхгаузен пишет в графе «число» 32 мая - по его расчётам, в календарь вкралась ошибка, и в этом году должен быть ещё один дополнительный день. Но идеи и астрономические наблюдения барона никого не интересуют, и все воспринимают его поступок как очередной вызов общественному порядку. Происходит скандал. Суд, сочтя себя оскорблённым, отказывается утверждать развод. От барона требуют отречения: он должен признать все свои истории пустыми фантазиями, письменно, по пунктам отказаться от всего, что он писал и говорил. Друзья, слуги, Марта - все уговаривают барона подчиниться.

Последней каплей становится заявление Марты. Она ставит барону ультиматум: его рассказы о встречах с Уильямом Шекспиром и Исааком Ньютоном или она. Барон сдаётся: он подписывает отречение от самого себя, тем же вечером сжигает все свои рукописи и удаляется в комнату с пистолетом. Раздаётся выстрел.

2 серия

Прошло 3 года после официально установленной смерти барона Мюнхгаузена. Из живого возмутителя спокойствия барон стал мёртвой знаменитостью: Якобина издаёт «приключения барона». При этом воспоминания барона не просто отредактированы - они приукрашены и дополнены откровенными выдумками. О Мюнхгаузене поют песни в ресторанах и рисуют картины. Его называют «великим человеком, не понятым современниками», а 32 мая (в день 3-летней годовщины его смерти) на главной площади города открывают памятник барону.

Рамкопф водит по замку барона экскурсии туристов и выводит научное обоснование возможности поднятия себя за волосы. Феофил безуспешно пытается повторять его подвиги: поднимать себя в воздух за волосы и бить уток через дымоход. Бывший слуга Мюнхгаузена, Томас (один из немногих, кто поддерживал барона во всём), зайдя за цветами в магазинчик Мюллера, узнаёт в цветочнике своего бывшего хозяина. Оказывается, самоубийство и последующие похороны были инсценировкой ; после неё барон, оставив всё официальным наследникам, превратился в цветочника Мюллера, благодаря чему смог жениться на Марте и жить с ней.

Но обычная жизнь сильно переменила барона: из весельчака и фантазёра он превратился в угрюмого и расчётливого циника («Одни мои похороны принесли мне денег больше, чем вся предыдущая жизнь.» ). В конце концов дошло до того, что Марта ушла от него, не вытерпев жизни с изменившимся возлюбленным. Мюнхгаузен решает вернуть Марту и понимает: «чтобы вернуть её, нужно вернуть себя» и опять стать самим собой. Но для города умерший Мюнхгаузен уже превратился в символ и легенду, а живой он никому, кроме Марты и Томаса, не нужен.

Как только барон рассказывает посвящённым в его тайну о решении «воскреснуть», бургомистр, когда-то - близкий друг барона, «ради сохранения общественного спокойствия» объявляет его самозванцем и отправляет в тюрьму «до выяснения личности». Суд, призванный установить личность барона, проходит в режиме организованного спектакля: один за другим бывшие знакомые, родственники и друзья барона отказываются признавать его. Но в последний момент появляется Марта как свидетель, готовый подтвердить личность Мюнхгаузена, из-за чего заседание суда приходится прервать. Баронесса и Рамкопф угрозами заставляют Марту выступить лжесвидетелем. Марта соглашается, чтобы спасти барона от тюрьмы или даже смерти.

Предстоит последнее, решающее испытание: барону предлагают признать себя Мюллером или в доказательство своей личности повторить полёт на пушечном ядре на Луну. «Следственный эксперимент» происходит 32 мая 1783 года, в торжественной обстановке, по сценарию. Колеблющаяся Марта сначала зачитывает герцогу прошение о помиловании её «ненормального мужа Мюллера», но затем не выдерживает и признаётся любимому: в пушку положили сырой порох, чтобы ядро, пролетев несколько метров, под всеобщий хохот упало на траву, после чего самозванство барона было бы сочтено доказанным.

Когда пушку перезаряжают принесённым Томасом мешком сухого пороха, происходит всеобщий переполох: участники испытания хотели всего лишь посмеяться над бароном, а не убивать его. Герцога тут же уговаривают своим решением признать личность барона установленной, а его новое путешествие на Луну - состоявшимся. Барону предлагают «вернуться из путешествия» в блеске славы. Ранее запланированное «всеобщее веселье» начинается практически без изменений, просто по другому поводу - как празднование этого возвращения.

Якобина уже как ни в чём не бывало рассказывает, что она путешествовала на Луну вместе с бароном и готовится издать мемуары об этом. Барону тихо подсказывают: «Незаметно присоединяйтесь». Мюнхгаузен некоторое время мечется от одной компании к другой, видя поднятые за его путешествие бокалы, слыша призывы: «Присоединяйтесь, барон!», после чего возвращается на крепостную стену к пушке и произносит заключительный монолог:

Я понял, в чём ваша беда: вы слишком серьёзны! Умное лицо - это ещё не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа! Улыбайтесь!

Барон отдаёт распоряжения ко дню своего возвращения, после чего начинает подниматься по верёвочной лестнице к жерлу пушки. Ракурс меняется, и оказывается, что лестница стала очень длинной, и никакой пушки уже нет - барон просто поднимается по лестнице в небо. Звучит заключительная музыкальная тема.

В ролях

Калининград часто называют городом Канта и городом Гофмана. Однако он с таким же успехом может называться городом Мюнхгаузена.
Да, на свет барон появился не здесь, его родина в Нижней Саксонии. Однако в Кёнигсберге есть множество мест, которые тем или иным образом связаны с этим выдающимся человеком. И это несмотря на то, что Мюнхгаузен посещал наш город всего два раза – в 1738 и в 1750 году. Причем оба раза проездом.

Ничего, кроме правды
На сайте калининградского клуба «Внучата Мюнхгаузена» размещена совершенно правдивая информация (иной здесь и быть не может, ведь Мюнхгаузен никогда не врал, и его внучата, уважая его принципы, тоже никогда не стали бы. – Прим. авт.) о том, что барон, столкнувшись как-то на мосту у Кафедрального собора с залюбовавшимся звездным небом шестнадцатилетним Иммануилом Кантом, обратил внимание юноши на необходимость быть вежливым со старшими и соблюдать моральные законы. Тем самым Мюнхгаузен дал толчок развитию философского учения Канта.
Или вот еще история. В 1738 году, проезжая через Росгартенские ворота, барон выпил там пива, но не нашел мелочи, чтобы расплатиться. В 2003 году бургомистр Боденвердера, родного города Мюнхгаузена, оплатил долг чести нынешнему хозяину заведения, о чем свидетельствуют вывешенные на стене ресторана талеры.
Также членам клуба удалось узнать, что скелет огромного животного, который до недавнего времени выставлялся в Музее Мирового океана (сейчас ценный экспонат находится в запасниках в связи со строительством нового корпуса музея), принадлежит кашалоту, имевшему наглость проглотить Мюнхгаузена, когда тот совершал морское путешествие.
А выбравшись из этой передряги живым и практически невредимым, Мюнхгаузен приехал в Кёнигсберг и остановился в небольшом, но чрезвычайно живописном Домике смотрителя Высокого моста. (Ныне адрес этого памятника архитектуры – Калининград, улица Багратиона, 4. – Прим. авт.). Там он провел всего одну ночь, и была она бессонной. От заката до рассвета барон размышлял о роли нашего города в контексте российско-германских взаимоотношений. Как человек масштабный, думал он позитивно, что далеко не всем сегодня удается.

Достопримечательная дырка в виде самого себя
Долгое время этот много сделавший для Кёнигсберга человек никак не был здесь увековечен. Но ровно десять лет назад недоработка была исправлена. Стараниями все тех же «Внучат Мюнхгаузена» 18 июня 2005 года в Калининграде в Центральном парке культуры и отдыха появилась скульптурная композиция работы мастера из Германии Георга Петау, посвященная полету из пушки на Луну.
Судя по всему, автор хотел изобразить момент, когда сидящий на ядре Мюнхгаузен, преодолевая звуковой барьер, на секунду превращается для оставшихся на Земле наблюдателей в силуэт. Он как бы пронзает пространство, оставляя в нем дырку в виде самого себя. Произведение герра Петау пришлось по душе калининградцам и гостям города, став одной из его допримечательностей.

Преголя раскрыла тайны ординарца
По мере того как в нашем городе росла популярность Мюнхгаузена (а росла она, надо полагать, всегда, начиная с самого момента его рождения в 1720 году) остро возникла необходимость в еще одном памятнике барону. И таковой был установлен около четырех лет назад в «Рыбной деревне».
Место для него было выбрано не случайно. Как удалось выяснить «внучатам», именно в этом районе города ординарец Мюнхгаузена Силантий Сивуха, позволив себе лишнего в одном из местных кабачков, потерял один из ботфортов, которые ему подарил барон. А уже в наши дни этот сапог удалось поднять со дня Преголи во вполне приличном состоянии.
Собственно эта находка и вдохновила калининградского скульптора Максима Гриневского на создание памятника, который представляет собой бронзовый ботфорт и шпагу.
Оригинальность задумки автора, помимо всего прочего, состоит в том, что каждый желающий может померить этот сапог и, держась за эфес шпаги, пообещал себе никогда больше не врать.

Операция «телепортация»
Долгое время бронзовый ботфорт стоял на набережной «Рыбной деревни». Но в конце прошлого года он совершенно неожиданно «телепортировался» на территорию Фридрихсбургских ворот.
Пресс-служба Музея Мирового океана, в состав которого входят и ворота, объяснила это «чудо» тем, что существует версия, согласно которой барон Мюнхгаузен репетировал свой знаменитый полет на Луну не где-нибудь, а именно во Фридрихсбургской крепости. В тот раз долететь на ядре удалось только до Санкт-Петербурга. При этом во время старта один сапог барона предательски свалился с ноги и упал поблизости от фортификационного сооружения.
На этом основании памятник решено было перенести на площадку у Фридрихсбургских ворот и торжественно его переоткрыть 19 ноября – в День ракетных войск. Ведь Мюнхгаузен, помимо всего прочего, был еще и выдающимся артиллеристом.

Путаница с сапогами
С одной стороны, в подобного рода подходе есть определенная логика, с другой – у внимательного читателя может возникнуть вопрос: о каком, собственно, сапоге напоминает теперь памятник – о том, что утопил Сивуха, или о том, что упал с ноги Мюнхгаузена во время тренировочного полета на Луну?
Однозначно ответить на этот вопрос сложно. Однако вполне может статься, что это один и тот же сапог. Есть некоторые основания полагать, что упавший у Фридрихсбургских ворот ботфорт поднял ординарец барона и отвез его хозяину в Санкт-Петербург. Растроганный этим барон решил подарить Сивухе соединившуюся благодаря его усилиям пару обуви и даже приказал специально обученным людям сделать на одном сапоге (на том, что был потерян в Кёнигсберге) надпись: «Минхерцу Силантию на вечную память. Мюнхгаузен».
Однако Сивуха, как мы уже знаем, не сумел сохранить подарок в целости, обронив один из ботфортов в Преголю.
Вне всякого сомнения, впереди нас ждет множество открытий, касающихся приключений легендарного барона в нашем городе. Ну и новые памятники в его честь, надеюсь, появятся тоже. И это хорошо. Мюнхгаузенов много не бывает.

April 17th, 2015

Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхгаузен — немецкий фрайхерр, ротмистр русской службы и рассказчик, ставший литературным персонажем. Имя Мюнхгаузена стало нарицательным как обозначение человека, рассказывающего невероятные истории…

Иероним Карл Фридрих, барон фон Мюнхгаузен, в русских документах Минихгоузин или Минигаузин, родился 11 мая 1720 в Боденвердере, ныне федеральная земля Нижняя Саксония, - германский дворянин, состоявший в 1739-1754 на русской военной службе; затем помещик, известный как рассказчик небылиц.

Его охотничьи байки дополнили собственными фантазиями и старыми анекдотами три разных автора - Бюргер, Распе, Иммерман. Благодаря сочинителям Мюнхгаузен еще при жизни получил прозвище "барон-враль" и это немало отравляло его жизнь.

Происхождение и детство Иеронима фон Мюнхгаузена

Род Мюнхгаузенов известен с XII века. Предки Иеронима были ландскнехтами, собиравшими наемников для участия в многочисленных войнах XVI-XVII веков, и скопили значительное состояние. Около десятка замков Мюнхгаузенов находятся в долине Везера, в радиусе 30 км от города Хамельна, Нижняя Саксония.

Фахверковый средневековый дом Мюнхгаузенов, где родился, жил и умер знаменитый барон, это имение является главной достопримечательностью города Боденвердер (Bodenwerder). Сейчас в нем располагаются ратуша и музей, а в городе также множество памятников знаменитому барону.

Отец барона - Отто фон Мюнхгаузен - в молодости служил пажом у герцога Христиана в Ганновере, потом поступил в армию императора Священной Римской империи, затем в ганноверскую кавалерию, где дослужился до подполковника.

В 1711 женился на Сибилле Вильгельмине фон Реден из Хастенбека (небольшое местечко в 15 км от Боденвердера). 13 мая 1720 года в Боденвердере, как свидетельствует запись в церковной книге, "Его Высокоблагородие подполковник фон Мюнхгаузен окрестил своего сына. Ему дано три имени: Иероним, Карл, Фридрих ". Иероним вырос в усадьбе, главный дом которой построен еще в 1603.

В 1724 отец умер, оставив 7 детей (младше Иеронима брат и 2 сестры). Не позднее 1735 Иероним был отправлен в замок Беверн к герцогу Брауншвейгскому (г. Вольфенбюттель).

В книге пажей Беверна сохранился автограф Мюнхгаузена: «4 апреля 1735 Его Светлость Фердинанд Альбрехт милостиво зачислил меня к себе в пажи ». Герцог Фердинанд Альбрехт II правил полгода, затем скончался, передав правление старшему сыну Карлу.

Антон Ульрих Брауншвейгский, портрет работы неизвестного художника. Масло, 1740. Музей в замке Мариенбург бай Нордштеммен.

Младший брат Карла принц Антон Ульрих Брауншвейгский приехал из Вольфенбюттеля в Россию еще в 1733. Он был приглашен на русскую службу Минихом для организации в российской армии тяжелой кавалерии.

Летом 1737 Антон Ульрих участвовал в штурме Очакова, один его паж получил смертельное ранение, а другой умер от болезни. Принц попросил старшего брата подыскать ему пажей.

Советник Эбен вместе с 2 юношами (фон Хойм и фон Мюнхгаузен) выехал из Вольфенбюттеля 2 декабря 1737. Секретарь брауншвейгского посольства в Петербурге доносил в письме от 8 февраля 1738: «Граф фон Эбен на днях прибыл сюда с двумя пажами ».

В конце февраля Антон Ульрих отправился в Бендерский поход со свитой (в том числе пажами) в составе армии Миниха, его отряд из 3 полков принял участие в бою 28 (14) августа 1738 на р. Билочь, отразив атаку турецкой конницы.

Вернувшись из бесплодного похода, Антон Ульрих 25 июля 1739 вступил в брак с мекленбургской принцессой Анной Леопольдовной (Мюнхгаузен должен был находиться в свите). По просьбе герцогини Бирон паж Мюнхгаузен был принят в корнеты кирасирского Брауншвейгского полка.

Послужной список Мюнхгаузена :

2 ноября 1750 - отпущен вместе с женой в родной Боденвердер для устройства личных имущественных дел

Ни замечаний, ни наград не имел, в боевых действиях участия не принимал. Иероним фон Мюнхгаузен после отставки не поступал ни в одну из европейских армий. Службой в русском кирасирском полку гордился и был похоронен в повседневном мундире своего полка.

Единственный достоверный портрет барона фон Мюнхгаузена. Приписывается Г. Брукнеру, 1752. Барон изображен в парадном мундире ротмистра Кирасирского Е. И. В. Великого Князя Петра Федоровича полка, с черной кирасой на груди.

Многообещающее начало карьеры

После смерти Анны Иоанновны 28 октября 1740 года, престол унаследовал двухмесячный сын Антона Ульриха и Анны Леопольдовны, внучатый племянник Петра I Иоанн Антонович. Но умирающая императрица назначила регентом не мать или отца, а своего фаворита Бирона.

Меньше чем через месяц, 20 ноября, главнокомандующий Миних арестовал регента. Правительницей провозгласила себя Анна Леопольдовна, и ее муж Антон Ульрих оказался на высшей государственной должности.

Спустя 2 недели после переворота Мюнхгаузен поздравил своего покровителя Антона Ульриха, прибавив, что природная скромность не позволила ему поздравить принца своевременно. Тут о бывшем паже вспомнили. Чтобы угодить правителю, генерал-фельдмаршал П. П. Ласси всего через три дня произвел Мюнхгаузена в поручики.

Так он обошел 12 других корнетов, да еще получил в командование первую роту полка - лейб-компанию. Рота была расквартирована в Риге, тогда как сам полк - в Вендене.

Необычайная удача

Вскоре случилась новая перемена во власти, которая могла стоить Мюнхгаузену очень дорого. В ночь с 24 на 25 ноября 1741 года, Елизавета Петровна арестовала брауншвейгское семейство и захватила престол. Все семейство со свитой и слугами по высочайшему манифесту было вывезено «в отечество». Но императрица передумала. Кортеж остановили в Риге, у самой границы, и арестовали.

Иван Аргунов. Портрет императрицы Елизаветы Петровны

Адъютант принца Геймбург провел 20 лет в тюрьмах, а сам Антон Ульрих после заключения в крепости умер в ссылке в Холмогорах после 32 лет неволи. Если бы о находившемся в той же Риге Мюнхгаузене вспомнили, его ждала бы сходная участь.

Но барон все же покинул свиту принца 2 года назад. Елизавета проявила милость, подтвердила личным указом его чин поручика и оставила служить в первой роте. Но теперь о быстром продвижении по службе можно было забыть.

Повседневная жизнь поручика первой, показной роты, представляла собой сплошные хлопоты. В сохранившейся повседневной переписке Мюнхгаузен выпрашивал оружейные скобки, мундштуки, седла, отправлял в отставку кирасира Василья Пердунова, продавал на аукционе старые кирасирские седла.

По три раза в год он сдавал отчеты о «ружье, мундире и амницыи, что годного, негодного, и на место утраченного и непринятого требуетца в добавок, табель », а также о людях, провизии. Кроме того, он вел закупку лошадей "из-за моря " - мощным кирасирам требовались породистые могучие кони.

Командир роты отправлял людей на пенсию, аттестуя их на унтер-офицерские должности в драгунские полки; рапортовал коменданту Риги генерал-лейтенанту Еропкину о бегстве двух кирасир с оружием и обмундированием и т. д.

Рапорт ротного командира Мюнхгаузена в полковую канцелярию (написан писарем, за собственноручной подписью Lieutenant v. Munchhausen). 26.02.1741

Встреча с будущей императрицей Екатериной II

Самый яркий эпизод службы барона - встреча на российской границе проезжавшей в Петербург 15-летней принцессы Ангальт-Цербстской Софии Августы Фредерики, будущей императрицы Екатерины II в сопровождении матери, в феврале 1744.

Они следовали инкогнито, но на границе была устроена самая торжественная встреча. Построенный по этому случаю полк лейб-кирасир, как заметила мать Екатерины II Иоганна Елизавета, был "действительно чрезвычайно красив".

На три дня принцессы остановились в Риге, где жили в доме советника Беккера на Зюндерштрассе. Почетным караулом из 20 кирасир с трубачом командовал Мюнхгаузен, он же провожал сани ангальтинок из города в сторону Петербурга.

"Отпущен для его нужд"

Сразу после удачной встречи, 2 февраля 1744, Мюнхгаузен женился на Якобине фон Дунтен, дочери рижского судьи. Брак был счастливым, но бездетным.

Многообещающих перспектив у Мюнхгаузена в России не было. Особых заслуг или прегрешений он не имел, без покровителя его продвижение по службе остановилось, и к 1750 он уже был старше всех поручиков своего полка.

Указ императрицы Елизаветы Петровны о производстве Иеронима фон Мюнхгаузена в ротмистры. Музей Мюнхгаузена в Боденвердере. 1750.

Тогда Иероним подал на имя Елизаветы Петровны прошение со словами, что "по тому корпусу старее всех состою". 20 февраля 1750 его произвели в ротмистры, а 2 ноября того же года императрица отпустила "барона" вместе с женой в Ганновер «для его нужд».

Помещик Мюнхгаузен

Ротмистру кирасирского полка Мюнхгаузену дважды продлевали отпуск, чтобы он мог поделить имущество, оставшееся после смерти старшего брата Хилмара и матери, а также гибели одного из младших братьев, Георга Вильгельма Отто, на поле боя в 1747 в бою на территории современной Бельгии. Наконец, Вильгельм Вернер Генрих получил все постройки в Ринтельне, а Иерониму отошла усадьба и угодья в Боденвердере.

Усадьба располагалась на одном берегу рукава реки Везер, а фамильные леса и поля - на другом. Расстояние по прямой составляло примерно 25 метров, а в обход через единственный мост - 1 км. Мюнхгаузену надоело переправляться на барже, он велел своим работникам построить мост.

Сейчас в доме Мюнхгаузена размещается городская администрация. Кабинет бургомистра находится в спальне прежнего хозяина. Настоящий Иероним фон Мюнхгаузен называл своего бургомистра "противный скандалист", и это был самый мягкий эпитет.

Это вызвало возмущение горожан: по новому мосту в город могли зайти бродяги, а денег на новый пост и дополнительную стражу у города не было. Некий портной возмутил народ, толпа с топорами сорвала настил моста и выбила сваи. Так как мостик был маленький и не соответствовал масштабам собрания, разломали заодно и новый забор усадьбы.

Склоки с бургомистром заполняли жизнь Мюнхгаузена. То его работники пасли скот на городском пастбище, то в залог за неуплату пошлины городской совет забирал свиней, то делили луг за Везером. Ближайшие соседи вызывали у Иеронима только раздражение.

Рассказы в геттингенском трактире и при дворе

Вместе с другими помещиками Мюнхгаузен искал убежища от скандалов в охоте и разъездах по стране. Охота была хороша тем, что затягивалась на несколько недель, собиралась огромная компания и можно было отдохнуть душой, сидя вечером за бутылкой хорошего вина. Любимым местом Мюнхгаузена был трактир Рулендера в Геттингене на Юденштрассе, 12 .

В жизни прямой и правдивый человек, "барон" обладал особым свойством - когда он начинал рассказывать, то сочинял, терял голову и сам был убежден в правдивости всего, что говорит. В современной психологии такое свойство рассказчика называется "синдром Мюнхгаузена".

По воспоминаниям современников, "обычно он начинал рассказывать после ужина, закурив свою огромную пенковую трубку с коротким мундштуком и поставив перед собой дымящийся стакан пунша…

Он жестикулировал все выразительнее, крутил руками на голове свой маленький щегольской паричок, лицо его все более оживлялось и краснело и он, обычно очень правдивый человек, в эти минуты замечательно разыгрывал свои фантазии".

Тем, кто пытался его одернуть и уличить во лжи, другие слушатели объясняли, что рассказчик не в себе и просили не мешать ему. Мюнхгаузен в присутствии аудитории испытывал вдохновение и говорил так, что его собутыльники воочию представляли все, о чем он говорит, даже если в это нельзя было поверить.

Однажды молодые офицеры - постояльцы трактира - стали хвастать своими успехами у дам. Мюнхгаузен скромно сидел в стороне, но все же не выдержал и сказал: «То ли дело - моя поездка в санях, которую я имел честь совершить по приглашению русской императрицы…» и далее поведал о гигантских санях с покоями, залом для балов и комнатами, где резвились молодые офицеры с придворными дамами.

В каком-то месте разразился общий смех, но Мюнхгаузен продолжал совершенно спокойно, а закончив, молча доел обед.

Между тем в основе рассказа всегда лежало подлинное происшествие. Екатерина II в самом деле путешествовала в огромных санях с кабинетом, спальней и библиотекой.

Дорожный возок Екатерины II. Гравюра Гоппе. Конец XVIII в.

ем происшествия на смотре в августе 1739.

У одного солдата выстрелило ружье, забитый в дуло шомпол вылетел с силой и раздробил ногу лошади принца Антона Ульриха. Лошадь и всадник упали наземь, принц не пострадал. Об этом случае нам известно со слов британского посла, в подлинности его служебного донесения нет оснований сомневаться.

Мюнхгаузен сделался такой знаменитостью, что его стали приглашать ко двору курфюрста. "Барона" подбивали что-нибудь рассказать, и едва он начинал, все тут же замолкали, чтобы не спугнуть его вдохновения.

Литературная слава

Барон не помнил, что говорил, и потому был в ярости, когда увидел свои рассказы напечатанными.

Первая книга вышла в 1761 году анонимно в Ганновере под названием «Sonderling» (Чудак). Аноним, граф Рохус Фридрих Линар (Rochus Friedrich Lynar), жил в России в одно время с бароном. Три его рассказа - о собаке с фонарем на хвосте, о простреленных шомполом куропатках и о гончей, ощенившейся на бегу в погоне за зайчихой, - вошли потом во все сборники.

Через 20 лет, в 1781, в Берлине вышел «Путеводитель для веселых людей», где 18 рассказов излагались уже от имени вполне узнаваемого "М-н-х-з-на". Уже престарелый барон сразу узнал себя и понял, кто это мог написать, - он кричал на каждом углу, что "университетские профессора Бюргер и Лихтенберг опозорили его на всю Европу". Уже это издание изрядно обогатило геттингенских книготорговцев.

Но самое печальное было впереди: в начале 1786 историк Эрих Распе, уличенный в краже нумизматической коллекции, бежал в Англию и там, чтобы достать немного денег, написал на английском языке книгу, которая навсегда ввела барона в историю литературы, "Рассказы барона Мюнхгаузена о его чудесных путешествиях и кампаниях в России". За год "Рассказы" выдержали 4 переиздания, и в третье издание Распе включил первые иллюстрации.

Еще при жизни "барона" вышло русское издание. В 1791 был опубликован сборник «Не любо не слушай, а врать не мешай » без имени барона. Из цензурных соображений были опущены новеллы с описанием нравов русских военных и царедворцев.

Томас (пастору): Господин барон вас с утра ожидает. Он с утра в кабинете работает, заперся и спрашивает: - Томас, говорит, не приехал еще господин пастор? - Нет, говорю, нет еще. - Он говорит: Ну и слава Богу. Очень вас ждёт.

Томас (пастору): Не возражаете, с дороги чуть-чуть? Вам фугу, сонату или что-нибудь покрепче?

Томас : Фрау Марта , я не расслышал: который час?
Марта : Часы пробили 3, барон - 2, стало быть, всего 5.

Марта : Извините нас Бога ради, господин пастор, - мы не заметили вас.
Пастор : Угу.

Барон Мюнхгаузен: Попал. Утка. С яблоками. Она, кажется, хорошо прожарилась.
Пастор : Она, кажется, и соусом по дороге облилась.
Барон Мюнхгаузен : Да? Как это мило с ее стороны!

Барон Мюнхгаузен : Жена сбежала от меня два года назад.
Пастор: По правде говоря, я на ее месте сделал бы тоже самое.
Барон Мюнхгаузен : Поэтому я и женюсь не на вас, а на Марте.

Пастор: ...Потому что при живой жене вы не можете жениться вторично.
Барон Мюнхгаузен : Вы говорите, «при живой»?
Пастор: При живой.
Барон Мюнхгаузен : Вы предлагаете её убить?

Барон Мюнхгаузен : Вы же разрешаете разводиться королям?
Пастор: Ну, королям, в особых случаях, в виде исключения, когда это нужно, скажем, для продолжения рода...
Барон Мюнхгаузен : Для продолжения рода нужно совсем другое.

Барон Мюнхгаузен : Всякая любовь законна, если это любовь.

Марта: Может быть, тебе не стоило начинать с Софокла? И с уткой в этот раз ты тоже перемудрил.
Барон Мюнхгаузен : Хотелось его развеселить.... Мне сказали: умный человек.
Марта: Ну мало ли что про человека болтают!

Генри Рамкопф: Нет оснований? Человек разрушил семью, выгнал на улицу жену с ребёнком!
Феофил: С каким ребенком?! Я офицер!
Генри : Выгнал жену с офицером!

Генри: Давайте уточним: имеешь любовницу - на здоровье; сейчас все имеют любовниц. Но нельзя же допускать, чтобы на них женились - это аморально!

Бургомистр : Говорят, жена поймала его с какой-то фрейлиной. Это было ужасно! Будучи в некотором нервном перевозбуждении, герцог вдруг схватил и подписал несколько прошений о разводе со словами: «На волю, всех на волю!»

Герцог: Хотите отрезной рукав? Пожалуйста! Хотите плесированную юбку с выточками? Принимаю и это! Но опускать линию талии - не дам!

Генри (читает): "С 8 до 10 утра - подвиг".
Бургомистр : Я сам служу, сударыня. Каждый день к 9 утра я должен идти в магистрат. Я не скажу, что это подвиг, но вообще что-то героическое в этом есть!

Герцог: Что? Мне?! В этом?! В однобортном? Да вы знаете, что в однобортном уже никто не воюет? Война у порога, а мы не готовы! Нет, мы не готовы к войне!

Герцог: Господа офицеры, сверим часы! Сколько сейчас?
- 15:00!
- 15 с четвертью!
Герцог : А точнее?
Командующий (глянув на барометр): Плюс 22!

Герцог : Талия на 10 см ниже, чем в мирное время.
Командующий : Ниже?!
Герцог: То есть выше!
Командующий: А грудь?
Герцог : Что грудь?
Командующий : Оставляем на месте?
Герцог: Нет, берем с собой!

Барон Мюнхгаузен : Кому применить силу - вам или мне?
Офицер: Не понял?...
Барон Мюнхгаузен : Так. Может, послать вестового переспросить?
Офицер: Это невозможно.
Барон Мюнхгаузен : Правильно - будем оба выполнять приказ. Логично?
Офицер : Ээээ...
Барон Мюнхгаузен : И это хорошо.

Командующий: Барон Мюнхгаузен будет арестован с минуты на минуту! Просил передать, чтобы не расходились.

Командующий: Сначала намечались торжества. Потом аресты. Потом решили совместить.

Герцог (командующему): А почему продолжается война? Они что у вас, газет не читают?

Баронесса Якобина: Развод отвратителен не только потому, что разлучают супругов, но и потому, что мужчину при этом называют свободным, а женщину - брошенной.

Барон Мюнхгаузен : Якобина с детства не любила меня и, нужно отдать ей должное, сумела вызвать во мне ответные чувства.

Бургомистр: Да скажем откровенно: меня тоже многое не устраивает, я тоже со многим не согласен! Да, да! В частности, я не в восторге от нашего календаря - и не первый год. Но я не позволяю себе срывы!

Герцог : Так какое у нас сегодня июня?!

Бургомистр: Город перестанет смеяться над вами.
Барон Мюнхгаузен : Жаль. Я не боялся казаться смешным, это не каждый может себе позволить.

Генри: Но родник - он бьет.
Баронесса: Иногда бьет, а иногда - струится. В данном случае лучше, чтобы он струился.

Герцог: Из Мюнхгаузена воду лить не будем! Он нам дорог просто как Карл Иероним... А уж пьет его лошадь, или не пьет - это нас не волнует.

Пастор: Мы были искренни в своих заблуждениях!

Томас: Я не верил, что вы умерли. Даже когда в газетах сообщили - не верил....

Томас : Юмор - полезный. Шутка, мол, жизнь продлевает...
Барон Мюнхгаузен : Не всем. Тем, кто смеется — продлевает, а тому, кто острит — укорачивает.

Барон Мюнхгаузен : Мальчик родился. 12 килограммов.
Томас: Бегает?
Барон Мюнхгаузен : Зачем? Ходит.
Томас: Болтает?
Барон Мюнхгаузен : Молчит.
Томас: Умный мальчик, далеко пойдёт.
Баронесса: Завтра годовщина твоей смерти. Ты что, хочешь испортить нам праздник?!
Бургомистр: Он его уже запомнил в лицо.
- Кто кого?
Бургомистр: Герцог. Кабанчика!

Бургомистр: Делайте что хотите, но чтобы через полчаса в лесу было светло, сухо и медведь! ...Докатились! А ведь были, были буквально родиной медведей!
(медведю) Пшел вон. Расплодились.

Генри : Воспользовавшись своим внешним сходством с бароном; коварно овладев его походкой, голосом и даже отпечатками пальцев...

Бургомистр: Как это не был, когда уже есть решение, что был?!

Барон Мюнхгаузен : Когда я вернусь, пусть будет шесть часов!
Томас: Шесть утра или вечера?
Барон Мюнхгаузен : Шесть дня.