Баронесса мария будберг: её считали чистокровной аристократкой. Принцесса кентская ловко и стервозно обидела меган маркл на ужине у королевы
О помолвке принца Майкла Кентского и баронессы Марии-Кристины Рейбниц было объявлено 30 мая 1978 года.
Официальное фото сделано лордом Личфилдом.
Супруги не могли пожениться в англиканской церкви, поскольку невеста была разведена. Католическая церковь также отказалась признать союз. Королева дала согласие на бракосочетание и объявила, что Мария-Кристина станет Её Королевским Высочеством принцессой Майкл Кентской (Her Royal Highness Princess Michael of Kent).
Женившись на католичке принц Майкл утратил права на престол. В 1978 году он был 15-ым в линии престолонаследия.
Гражданские браки с членами королевской фамилии были в то время в Англии запрещены, поэтому бракосочетание прошло в Австрии.
Церемония состоялась в ратуше Вены 30 июня 1978 г. в тесном семейном кругу.
Британскую королевскую семью представляли только принцесса Анна, герцог Кентский, принцесса Александра (брат и сестра жениха) и леди Хелен Виндзор (племянница жениха).
На Марии-Кристине был простой костюм кремового цвета британского дизайнера Харди Эмис.
После гражданского бракосочетания в честь новобрачных был дан бал во дворце Шварценберг (Schwarzenberg Palace).
Новобрачная была в платье из шёлкового крепа кремового цвета от Bellville Sassoon.
У платья был небольшой шлейф и вставки из кружев .
На бал Мария-Кристина надела драгоценности, ранее принадлежавшие покойной принцессе Марине, в том числе впечатляющую бриллиантовую диадему, которую принцесса Марина получила как свадебный подарок от городского совета Лондона в 1934 году.
Стиль диадемы принцессы Марины является производным от русского кокошника и, в отличие от других подобных диадем, не может трансформироваться в ожерелье.
Принцесса Марина надевала эту диадему в день своей свадьбы, так же, как и её дочь Александра в 1963 году.
Марина, принцесса Греческая и Датская, 1934 год.
Александра, принцесса Кентская и Великобританская, 1963 год.
Именно поэтому Мария-Кристина продолжила семейную традицию, как жест в честь матери своего мужа. Бриллиантовые серьги-подвески, центральный бриллиант которых можно заменять другим драгоценным камнем, также принадлежали коллекции принцессы Марины. На новобрачной также было жемчужное колье из нескольких нитей.
Фотосессия 1978 года:
В 1979 году у принца Майкла и Марии-Кристины родился сын Фредерик Виндзор, а в 1981 году - дочь Габриелла. Оба ребёнка воспитаны в англиканской вере и остаются в линии престолонаследия.
Мария-Кристина с сыном, Фредериком Виндзором, 1979 год.
В 1983 году брак был признан католической церковью. 29 июля 1983 года (невеста в том же костюме кремового цвета, что и во время гражданской церемонии 5 лет назад) принц Майкл с супругой обновили свои клятвы в резиденции архиепископа в Вестминстере.
Принц и принцесса Майкл Кентский, 1988 год. В отличие от других членов британской королевской семьи принцесса предпочитает кошек.
В 2008 году принц и принцесса Майкл Кентские отпраздновали свою жемчужную свадьбу (30 лет совместной жизни). По случаю этого события был выпущен новый официальный портрет.
Осенью этого года их сын, Фредерик Виндзор, сочетается браком с Софи Уинкльман. Так что Мария-Кристина хлопочет, занимаясь организацией предстоящего торжества. Обычные проблемы с проведением бракосочетания осложняются тем, что невеста принадлежит к семье, исповедующей иудаизм, правда, не практикующей его, сообщает The Royal Twist .
Фото: Getty, Corbis
Светлые волосы, ясные глаза, бледная кожа, нос с горбинкой, – не нужно долго рассматривать внешность принцессы Майкл Кентской, чтобы понять: перед вами настоящая аристократка. Она будто сошла со страниц величайших готических романов, хотя сама она предпочитает не только читать книги, но и писать собственные сочинения. Из-под ее пера вышло более пяти книг – большинство из них посвящены знаменитым королевским историям любви… ее предков. И это отнюдь не последние имена в истории. Вот лишь некоторые герои ее романов: Екатерина Медичи, король Франции Генрих II, его возлюбленная фаворитка Диана де Пуатье. В жилах принцессы Кентской течет кровь их всех. И это – главный предмет ее гордости.
И ее главная трагедия.
Абсолют величия
Мария Кристина всегда знала, кто она такая. Ее предки правили сначала Францией, затем – княжествами Священной Римской империи, в ее генах – талант художника Рубенса (с ним была в родстве ее мать, графиня фон Сапари), а в сердце – осознание, что именно она остается физическим воплощением былой аристократической мощи. Были в ее роду и влиятельные политики: дед – Фридрих Сапари, последний посол Австро-Венгрии в России, уведомивший Санкт-Петербург о начале Первой мировой войны. Отец – барон Гюнтер фон Рейбниц, нацистский офицер, который, впрочем, так и не был признан военным преступником. Сама Мария Кристина никогда не признавалась в том, что знала, чем занимался ее родитель: барон бросил их с матерью, когда Марии Кристине не было и года. Но, разумеется, никто ей не поверил: урожденная баронесса фон Рейбниц слишком гордилась своей родословной, чтобы за сорок лет (а именно в 1985 году деятельность ее отца была предана огласке) не поинтересоваться прошлым своего ближайшего родственника.
«Это бремя на моих плечах, – рассказывала принцесса много лет спустя, – и мне придется его нести. Но когда все это происходило, я еще даже не родилась. Так что, надеюсь, что люди будут судить меня исключительно по моим поступкам».
Но как бы то ни было, за нацистские (по умолчанию – расистские) взгляды отца семье девочки пришлось расплатиться сполна. С матерью и братом они были вынуждены надолго эмигрировать в Австралию, где, разумеется, о своем аристократическом положении и некогда благородной немецкой фамилии пришлось позабыть. Мария Кристина выучилась в обычной католической школе для девочек, а затем – за неимением никаких средств – начала помогать матери в ее бизнесе.
И все же роль забытой баронессы, владеющей обыкновенным салоном красоты вдали от венценосной Европы, Марию Кристину не прельщала. Девушка твердо решила заявить о себе. На заре 70-х она отправилась назад – туда, где ее титул еще мог сослужить ей хорошую службу.
В Европе новоявленная аристократка жила сразу на несколько стран. В Великобритании она выучилась искусству и дизайну интерьера, что спустя всего пару лет начало приносить ей баснословные заказы от ведущих отелей по всему континенту (в том числе и в России). За проектами последовали и влиятельные друзья – от московских олигархов и европейских политиков до таких же богом забытых аристократов, как и она сама. Природная стать баронессы очаровывала и подкупала: у нее было много поклонников, но связать себя браком девушка решила с богатым банкиром и братом английского баронета Томасом Троубриджем. Союз, однако, оказался несчастливым – пара разошлась всего через два года, а уже в 1977 году Мария Кристина и Томас развелись окончательно.
Валькирия-выскочка
Римская католическая церковь официально аннулировала первый брак баронессы только в мае 1978 года, очевидно, узнав, что Мария Кристина нашла себе нового супруга – да не какого-то там баронета, а самого настоящего британского принца. Семья Майкла Кентского, в силу неудавшегося заговора против короля Георга в начале века , так и не стала править Великобританией. Да если б и стала, избранник Марии Кристины, как младший сын дяди Елизаветы II, все равно никогда не надел бы на себя корону. Но, возможно, баронессе фон Рейбниц иного было и не нужно: красавец Майкл ей искренне нравился, к тому же, ради брака с ней он и вовсе готов был отказаться от престола (законы того времени запрещали претендовать на Корону тем, кто состоит в браке с католиком).
Мария Кристина хоть и была блюстительницей голубой крови, но – в отличие от той же Уоллис Симпсон – она никогда не охотилась за Короной. По крайней мере, так откровенно.
У них не было королевской свадьбы – из-за предыдущего развода Марии Кристины они могли сочетаться только гражданским браком и только за пределами Англии. И тем не менее, теперь новоиспеченная принцесса Майкл Кентская официально входила в самую закрытую, таинственную и могущественную монархию в мире.
А в это время дети правящей Королевы один за другим превращали институт монархии в мыльную оперу. Принцесса Майкл Кентская никогда не стеснялась высказывать свое мнение относительно странного поведения принца Чарльза, неравного брака принцессы Анны, мезальянсов принцев Эдварда и Эндрю. За свой острый язык и воинственное отношение к делам правящей династии Мария Кристина получила от Королевы ироничное прозвище «наша валькирия». Более прямолинейная Анна, однако, не скупилась на ответные обидные выпады, прозвав Марию Кристину «принцессой-выскочкой». И все же монархиня признавала за своими своенравными родственниками заслуги перед Короной – в благодарность она даже в тайне выплачивала за них аренду апартаментов в Кенсингтонском дворце до 2010 года (а это около 120 тысяч фунтов в год – и все с личных доходов Елизаветы II).
Но даже такая благосклонность Ее Величества не могла заставить принцессу прекратить высказывать свои мысли относительно института монархии в современном мире. Начиная с 2000-х годов, Мария Кристина успела заявить во всеуслышание, что «в ней больше королевской крови, чем у всех тех, кто сочетался браком с членами королевской семьи после принца Филиппа», что запрет ее семье претендовать на трон из-за того, что она католичка, не имеет никакого смысла (это было признано, и с 2013 года Кентские вновь встали в очередь). Были и откровенно расистские скандалы: когда принцесса в 2004 году пожаловалась на темнокожих гостей ресторана в Нью-Йорке и посоветовала им «вернуться в свои колонии» (по ее версии, она сама в тот вечер готова была уехать в Африку, чтобы не слышать их шума). С тех пор, к слову, она много высказывалась о темнокожих людях – но какие бы слова она ни подбирала (порой она даже признавалась им в любви), все ее комментарии звучали так, что себя – «бледную, со светлыми глазами» – она ставит несоизмеримо выше.
От едких высказываний принцессы Майкл Кентской не спаслись ни принцесса Диана (такая «скверная» и «необразованная»), ни принц Чарльз (дескать, он «завидовал» популярности своей первой жены), ни принц Уильям (в 2005 году Мария Кристина посоветовала ему поскорее «сворачивать» роман с безродной Кейт Миддлтон, «пока не стало слишком поздно»). Сама принцесса чувствовала себя совершенно комфортно: в конце концов, она действительно имела право ругать Виндзоров за то, что те разбавляют королевскую кровь.
Но так было до 2009 года – пока ее собственный сын не сделал предложение простолюдинке.
Виндзорский бумеранг
Единственный сын принца и принцессы Кентских, лорд Фредерик Виндзор получил отменное образование в лучших учреждениях Великобритании (от Итона до Оксфорда) и, разумеется, мог бы выбрать себе любую знатную невесту. Но, по иронии судьбы, амбиции родителей разбились вдребезги, когда их отпрыск ультимативно заявил, что рядом с собой он хочет видеть лишь одну Софи Уинклман – простую актрису, дочь обыкновенного издателя. У Марии Кристины были связаны руки: она не могла мешать счастью любимого сына. Чисто технически британской Короне было все равно, на ком женится Фредерик, но с этого момента репутации принцессы как блюстительницы чистокровных союзов был положен конец.
О помолвке было объявлено официально. Ехидные насмешки и саркастические ухмылки последовали незамедлительно. Принцессе Кентской вернулся ее же собственный снобизм и лощенное высокомерие.
Мария Кристина, однако, твердо решила: раз уж и ее семью настиг мезальянс, она сделает все, чтобы никто не догадался о ее отношении к этому браку. Она демонстративно отвешивала комплименты своей невестке («Она уже нам как дочь»), лично представила ее Королеве (вот уж точно неловкая ситуация), а в завершении ко всему задумала устроить своему сыну настоящую королевскую свадьбу во дворце Хэмптон-корт.
Денег на нее, разумеется, не было, поэтому принцессе пришлось поднять все свои старые связи, чтобы получить максимальные скидки на услуги ключевых подрядчиков. В этом, к слову, ей действительно помогли: например, светская дама леди Аннабель Голдсмит предложила оплатить банкет, а русская подруга принцессы Анна Быстрова по сниженной цене сшила для Софи подвенечное платье. «Отбить» все затраты семья жениха планировала, продав эксклюзивные права на освещение мероприятия одному изданию. Интересно, что сама невеста впоследствии признавалась, что – будь на то ее воля – они с Фредериком отметили бы свадьбу в Starbucks. Но, увы, это торжество не принадлежало ни ей, ни ее жениху. Всем руководила только Мария Кристина.
Но «королевской» свадьба все же не получилась – просто потому, что на ней совсем не было гостей из правящей династии. Разумеется, свои приглашения получили все родственники Елизаветы – вот только совершенно неожиданно никто из них не смог освободить свой «чрезвычайно занятой график». Сомнений не оставалось: никто из британских full-time royals не счел свадьбу сына принцессы Кентской столь важным событием, чтобы пересмотреть свое расписание. На мероприятие из потомков Королевы поехала только принцесса Евгения Йоркская и то – исключительно для отвода глаз. Была ли это месть? Возможно. Холодная виндзорская месть.стала одноклассницей сына Уильяма и Кэтрин в 2017 году.
Малышка Мод заняла также почетное место среди компании цветочниц на свадьбе принцессы Евгении и Джека Бруксбэнка – тоже мезальянса, кстати говоря. А чуть раньше семейство принца и принцессы Кентских объявило о том, что их единственная дочь тоже выходит замуж – и тоже за простолюдина. Специально для них Майкл и Мария Кристина задумали устроить свадьбу в самом Виндзорском замке, где каких-то несколько месяцев назад обвенчались принц Гарри и Меган Маркл, которые все же пригласили старших Кентских, несмотря на скандал с брошью. Почтут ли члены королевской семьи своим присутствием это торжество? Время покажет.
Леди Габриэлла Виндзор, кстати говоря, и ранее встречалась с представителями неголубых кровей. Ее бывший возлюбленный, британский журналист Аатиш Тасир, имеет индо-пакистанское происхождение, однако сама принцесса Майкл Кентская в свое время называла его «прекраснейшим из мужчин». Именно он, в конце концов, публично рассказал о нравах в семьи принцессы – и о ее расизме. Так, по его словам, Мария Кристина однажды сочла забавным назвать двух черных овец, живущих на территории ее бывшего дома в Глостершире, Сереной и Винус – в честь знаменитых теннисисток. Ему же она комментировала тот давний случай в нью-йоркском ресторане:
«Я бы никогда так не сказала. Я же историк. Я знаю, что Америка тоже была колонией».
Создается впечатление, что, неспособная противостоять мезальянсам и размежеванию классового превосходства, Мария Кристина уже не борется, а просто иронизирует – иногда остроумно, а иногда откровенно снобски. И, быть может, она действительно хорошо относится к избранникам своих детей – но, видимо, ничто не может удержать ее от подобных комментариев и демонстративных провокационных заявлений (
Материал из Википедии - свободной энциклопедии
| Мария Кристина фон Рейбниц
нем. Marie Christine von Reibnitz | ||||
| Герб Марии Кристины как принцессы Кентской | ||||
| Вероисповедание: | католицизм | |||
|---|---|---|---|---|
| Рождение: | 15 января
(1945-01-15
)
(74 года)
Карловы Вары , Судетская область |
|||
| Род: | Виндзорская династия (по браку) | |||
| Имя при рождении: | Мария Кристина Анна Агнес Хедвига Ида | |||
| Отец: | Гюнтер Хубертус, барон фон Рейбниц | |||
| Мать: | Мария Анна, графиня фон Сапари | |||
| Супруг: | Майкл Кентский | |||
| Дети: | Фредерик, Габриела | |||
| Монограмма : | ||||
| Награды: |
|
|||
Баронесса Мария Кристина фон Рейбниц, принцесса Кентская (15 января 1945 года) - член британской королевской семьи , супруга Майкла, принца Кентского .
Биография
Мария Кристина фон Рейбниц родилась 15 января 1945 года в Карловых Варах , недалеко от поместья семьи своей бабушки принцессы Хедвиги Виндиш-Грец . Мария Кристина - единственная дочь барона Гюнтера фон Рейбниц и графини Марии Анны фон Сапари. Отцом её матери был Фридрих Сапари - австро-венгерский дипломат, посол в Санкт-Петербурге .
Через свою мать принцесса Кентская является потомком короля Франции Генриха II , королевы Екатерины Медичи , Дианы де Пуатье и известного художника Питера Пауля Рубенса .
Брак
Её первым мужем был английский банкир Томас Троубридж. Они познакомились в Германии, поженились 14 сентября 1971 года в Лондоне . Но брак оказался несчастливым, и в 1977 году Римско-католическая церковь официально его аннулировала.
Через месяц после развода 30 июня 1978 года она вышла замуж за принца Майкла Кентского, сына принца Георга, герцога Кентского ( -) и принцессы Марины Греческой и Датской ( -). Принц Майкл является двоюродным братом королевы Елизаветы II . После замужества Мария приняла титул Её Королевское Высочество принцесса Майкл Кентская , женский эквивалент на титул мужа, так как она не родилась принцессой.
Принц Майкл после вступления в брак потерял права на наследование британского престола, так как Мария Кристина была католичкой. Тем не менее, их дети сохраняют свои права наследования, так как являются по религии протестантами.
У принца и принцессы Кентских двое детей:
Титулы
- 15 января 1945 - 14 сентября 1971 : баронесса Мария Кристина фон Рейбниц
- 14 сентября 1971 - 30 июля 1978 : баронесса Мария Кристина фон Рейбниц, Мисс Троубридж
- с 30 июля 1978 : Её Королевское Высочество принцесса Майкл Кентская
Напишите отзыв о статье "Рейбниц, Мария Кристина фон"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Рейбниц, Мария Кристина фон
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Мария Игнатьевна (в девичестве Закревская), Бенкендорф (по первому мужу) и баронесса Будберг (во втором замужестве) родилась 16 июня (3 июня – по старому стилю) 1892 года в семье черниговского помещика и юридического деятеля. Весьма энергичная особа, прекрасно владевшая несколькими иностранными языками, она занималась литературными переводами.
И не только. В её обществе нуждались многие знаменитые современники. Так, выдающийся британский кинорежиссер венгерского происхождения Александр Корда, создатель таких выдающихся фильмов, как «Леди Гамильтон» и «Идеальный муж», считал Марию Игнатьевну незаменимым ассистентом-консультантом. Максим Горький и Герберт Уэллс в течение долгого времени были её любовниками. В натуре этой независимой женщины было так много черт, которые, как подмечают астрологи, в такой совокупности можно встретить только у «чистых», без примесей «Близнецов». Если бы дату ее рождения ошибочно записали бы как освященную другим знаком Зодиака, то любой составитель гороскопов - по ее острому уму, способности быстро адаптироваться к меняющимся условиям и поразительной коммуникабельности - безошибочно угадал бы в Муре (как звали её в близком кругу) представителя классических «Близнецов».
Потрясала, например, её неподражаемая легкость, с которой баронесса осваивала языки. Поэт Владислав Ходасевич не без удивления наблюдал, как, прожив в Сорренто, в доме Максима Горького, около полутора месяцев, она вдруг свободно заговорила по-итальянски. До этого, помимо русского, она владела английским, французским и немецким языками. В каком бы изысканном обществе Лондона, Берлина или Петрограда она ни появлялась, благодаря отточенной интуиции, глубокому такту, она умела казаться осведомленной в любом предмете.
Многие считали Муру чистокровной аристократкой. Но она ею не была. Но вовсе не отрицала этого. И даже, напротив, при удобном случае намекала на то, что ее родословная прослеживается от графа Закревского – сына императрицы Елизаветы Петровны и ее фаворита Алексея Разумовского. Перед первой мировой войной она танцевала на балу в Потсдамском дворце с кайзером Вильгельмом. И после вспоминала о его веселом нраве: «А он
занятнее своего родственника - короля Георга V !»
ЗНАМЕНИТЫЕ ЛЮБОВНИКИ
Британский дипломат и разведчик Роберт Брюс Локкарт страстно любил Муру и был обязан ей освобождением из тюрьмы ВЧК (в 1918 году). В знак благодарности он увековечил ее в книге воспоминаний: «Как истая аристократка к мелочам жизни она относилась с пренебрежением и стойкостью, что доказывало отсутствие у нее всякого страха. Женщина большого очарования она озарила мою жизнь»... Максим Горький был убежден, что Мария Игнатьевна - правнучка «медной Венеры» – Аграфены Закревской. Той самой жены московского губернатора, для которой Пушкин и Баратынский сочиняли стихи и были в восторге от её «мятежных» страстей» В голодном и холодном Петрограде 1919 года Мария Игнатьевна предстала перед пролетарским писателем после двух изнурительных арестов.
Она являла собой несломленный дух. Ни о чем не просила. Казалась почти беззаботной. И Алексей Максимович, видавший на своем веку всякое, не без изумления воскликнул: «Не медная вы, а железная. Крепче железа в мире нет!» Мария Игнатьевна тут же парировала: «А вы хотели, чтобы в такое время я была кружевная?»...И уже позже, лет через двадцать, в Лондоне, Мура ехала в такси с Гербертом Уэллсом. И ее поклонник стал слишком настойчиво склонять свою возлюбленную к официальному замужеству с ним. Тогда она решительно открыла на ходу дверцу автомобиля: «Уж лучше я выброшусь на мостовую!..». И тем не менее в своем завещании Уэллс оказался к ней щедр. Таковы были чары неординарной женщины.
