Алина николаевна сапрыкина год рождения. «Недостаток общественного обсуждения — это проблема

Прежде чем рассказать о масштабе личности героини, немного подробностей про музей, которым она успешно и самоотверженно руководит. Музей­ Москвы – один из старейших в городе, ему 121 год. Открылся 1 декабря 1896 года по инициативе московской Думы и разместился в одной из Крестовских водонапорных башен на Рижской заставе. При создании у музея был один-единственный сотрудник – смотритель башни. Он же хранитель экспозиции и экскурсовод. Сейчас штат музея превышает 400 человек, он находится в ведении Департамента культуры столицы, и на его попечении – одна из крупнейших коллекций в России – более 1 миллиона артефактов – предметов, связанных с историей Москвы: живопись, графика, фотографии, карты, планы, афиши, макеты, документы, предметы быта, одежда и даже автомобили.

Но Москва – это не только история. Это и современная жизнь города, которую сейчас отражает музей. В последнее время Музей Москвы стал модным местом, куда приходят всей семьей. На самом деле у музея – долгая и непростая история, он несколько раз менял название, место, концепцию. Но с 2010 года «скитания» закончились, он получил достойную площадку в центре столицы – Провиантские склады – и успешно синтезировал свое прошлое. Сейчас Музей Москвы входит в пятерку самых посещаемых музеев московского подчинения. Здесь создается современный городской музей, и в этом плане он соперничает с подобными визитными карточками мировых столиц – Музеем Лондона, Музеем Парижа, Музеем Нью-Йорка, Музеем Берлина, Музеем Амстердама, Музеем­ Сингапура, Музеем Шанхая, Музеем Токио, Музеем Мехико и другими.

«Объединя­ем москвичей в пятом поколении с мигрантами или с людьми, которые только приехали, молодыми...»

Marie Claire: Вы получили музей 4,5 года назад. В каком состо­янии он был тогда и что удалось сделать?

Алина Сапрыкина : Музей Москвы много времени и сил потратил на переезд в Провиантские склады и для города как бы потерялся. Перед нами стояла задача полного перезапуска. Моя идея заключалась в том, что сегодня, в XXI веке, о Москве надо рассказывать бодро и интересно, с привлечени­ем молодых художников, архитекторов, дизайнеров. Мы начали создавать прогрессивный городской музей, который связывал бы современное искусство с традицией, историю с авангардом и власть с горожанами. Наши ориентиры: с одной стороны – постоянно движущаяся и развивающаяся Москва, с другой стороны – новые модели подобных музеев. Мы все, директора и кураторы, общаемся, входим в международный союз – самый молодой в мире музеев. Каж­дый год собираемся и обсуждаем, куда движемся и как. В 2015-м году все встретились у нас в Москве. Приезжали эксперты со всего мира. На этой конференции мы защитили перед коллегами нашу новую концепцию.

А в чем идея концепции?

Самое главное – городские музеи призваны объединять людей. Это многофункциональные площадки, и они создаются при участии самих жителей. Именно тогда они современнее остальных. А это значит, что мы должны быть динамичны. То есть вот что-то возникает, какая-то идея в городе висит в воздухе, а мы уже ее воплоти­ли. И делается это не только с помощью выставок и экскурсий. Это и лекторий, и образовательные программы, форумы, мультимедийные проекты. Здесь начинают жить эксперименты, новые жанры, например когда выставка проходит совместно с театральным представлением. Вообще, за четыре с половиной года мы открыли кинотеатр, лекторий, детский центр, обновили городское экскурсионное бюро, добавив программу новых пешеходных и автобусных экскурсий по Москве, возродили издательскую программу, открыли кафе и сувенирный магазин. Двор музея превратился в живое пространство, где проводятся фестивали, кинопоказы, блошиные рынки, детские праздники. В течение последних лет мы улучшили работу филиалов: Музея археологии Москвы, Старого Английского двора, Усадьбы Влахернское-Кузьминки, Музея истории Лефортово. Открыли новый филиал – Центр Гиляровского. Мы также приняли участие в создании Подземного музея в парке «За­рядье» – одним словом, наши активности можно перечислять еще долго.

«Весь этот new wave, хиппи, панки, рокеры, выбритые виски, металлисты. Это скоро вернется. Но, конечно, не один в один, трансформируется»

Женщина всегда старается себя выразить: при помощи прически, макияжа, одежды. А как это можно сделать, имея целый музей?

Руководить крупной институцией в равной мере может и мужчина, и женщина. Но женский подход к делу имеет свои преимущества. Например, чувство гармонии, когда хо­чешь сделать мир вокруг себя лучше. Для меня это – гармонично соединить историю Москвы с Москвой нынешней и с Москвой будущей. Мы создаем комфортное, доброжелательное пространство, в котором уютно, приятно и интересно. Всем от мала до велика. Объединя­ем москвичей в пятом поколении с мигрантами или с людьми, которые только приехали, молодыми; не только разновозрастную аудиторию, но и разновкусовую.

То есть вы музей толерантности Москвы?

В каком-то смысле да. Это то, чего не хватает нашему городу: спокойствия, консенсуса, общих ценностей и умения людям разных взглядов находиться на одной территории без агрессии и конфликтов. Если говорить о простых примерах, то открывшаяся в декабре выставка «Старая квартира» получилась удачной. Приходят взрослые. Они при­водят подростков, детей, рассказывают о том, как у них была устроена жизнь: как со временем она менялась, как менялись улицы Москвы, какие магазины были, как менялись квартиры и повседневная жизнь. Это как путешествие в машине времени. К 870-летию Москвы мы сделали выставку «История Москвы для детей и взрослых» – она и сейчас открыта. Здесь можно увидеть фрагменты первого Московского кремля, о котором мы знаем по летописям. Первые ювелирные украшения, самые редкие находки, старинные монеты, игры, одежду. Акварели Аполлинария Васнецова, который создавал образы Москвы XV, XVI, XVII веков. Также знаменитые реконструкции антрополога Герасимова – у нас представлены не только бюсты Ивана Грозного, Андрея Боголюбского, но и, например, слепок головы обычной москвички, жившей тысячу лет назад.

А на тему истории моды и красоты у вас что-нибудь есть?

В прошлом году с успехом прошла выставка «Мода и рево­люция», организованная совместно с Александром Васильевым. Мы показали, как исторические события до, во время и после революции отразились на моде и образе жизни: там были представлены женские платья 1907–1927 годов, а также все самые интересные революционные артефакты Москвы из наших запасников – знамена, плакаты, приказы, фото, документы, кинохроника. Помимо выставок у нас проходят модные показы городской одежды, события с молодыми московскими дизайнерами.

«Мы давно хотим сделать выставку об истории женского нижнего белья. Местами оно выглядело, конечно, невероятно»

По вашим ощущениям, как часто повторяется мода? Журналы каких годов стоит полистать современным fashionista?

Для истории срок серьезного переосмысления – 50 лет. Мода повторяет себя, как мне кажется, примерно раз в 30 лет. Мы в этом году, например, делаем выставку про московские субкультуры конца ХХ века. Прежде всего про моду, музыку. Весь этот new wave, хиппи, панки, рокеры, выбритые виски, металлисты. Это скоро вернется. Но, конечно, не один в один, трансформируется. Самый модный российский дизайнер в мире сейчас – Гоша Рубчинский – это ведь тоже о моде городских окраин конца 80-х: появление спортивных клубов, парни в спортивных костюмах, со спортивными сумками. Этот образ сейчас имеет большой успех.

А в нашем женском национальном костюме когда-нибудь была линия эротичного белья?

Мы давно хотим сделать выставку об истории женского нижнего белья. Местами оно выглядело, конечно, невероятно. Это почти кунсткамера. До определенного времени все эти женские ухищрения смотрелись не особенно эротично. Но одежда всегда так или иначе есть отражение чего-то большего. Когда начались нововведения при Петре I, русские женщины стали принимать более активное участие в общественной жизни, вообще роль женщины сильно изменилась, и наряды значительно изменились – до этого наши дамы поражали иностранцев скорее своим диким макияжем: сильно накрашенные брови, яркие румяна, черненые зубы, одежда в несколько слоев. Матрешка, дымковская игрушка отчасти сохраняют в себе это наследие. Вообще сравнивать сегодняшнюю жизнь с жизнью наших предшественников очень интересно. Этим, помимо прочего, и занимается наш Музей Москвы.

Не пропустите!

«Весенний самолет­» (март). Выставка художника и дизайнера Ольги Солдатовой. Лирическое высказывание о Москве, основанное на социалистической утопии и модернистском каноне красоты.

«Трагедия в углу» (март–май). Крупномасштабная выставка молодых российских художников. Проект направлен на выявление актуальных тенденций в искусстве.

«Три истории Провиантских» (апрель). Музей Москвы отдает должное своему уникальному комплексу и предлагает вспомнить его историю.

«Дом футбола» (июнь–июль). Масштабный проект к Чемпионату мира по футболу.

Также в 2018 году в музее пройдут как минимум два фестиваля – «Комиссия» (Московский фестиваль комиксов) и «Типомания» (крупнейший форум графических дизайнеров, работающих с городской средой).

Подробная программа событий Музея Москвы – на сайте mosmuseum.ru

И это все о ней

Алина Сапрыкина

Семейное положение : замужем, трое детей
Образование : философский факультет и аспирантура МГУ им. М. В. Ломоносова
Карьера : участвовала в создании и развитии первого в Москве арт-кластера Artplay, в открытии и проектах Центра современной культуры «Гараж», организовала более 100 выставок и масштабных культурных событий. Лауреат премии «Кариатида» в области менедж­мента культуры (2012 г.). Лауреат премии «Сделано в России» в номинации «Музейное дело» (2014 г.). Награждена медалью «Шувалов» Российской Академии художеств (2014 г.). Номинант в номинации «Музей года» премии The Art Newspaper Russia (2016 г.).
Награждена Почетной грамотой Московской городской Думы «За заслуги перед городским сообществом» (2017 г.)
Духи : ароматы Penhaligon’s
Любимая марка одежды : Jil Sander
Автомобиль : Mercedes
Любимый автор : Чехов

Алина Сапрыкина — новый директор Музея Москвы. Игрок молодой команды арт-менеджеров, которые пришли изменить Москву к лучшему.

На факультете философии МГУ занималась Сартром, Камю, Хайдеггером. Выросла в профессорской семье, отец — культуролог, мать — экономист. Студенткой подрабатывала переводами для «Эха Москвы», работала редактором на «Авторадио». После аспирантуры придумала и осуществила с группой товарищей первый арт-кластер в Москве — Artplay. Восемь лет была арт-директором Artplay, два года сотрудничала с ЦСК «Гараж».

Тема диплома — «Свобода воли в философии экзистенциализма».

— Чувствуете себя в новой роли уверенно или собираетесь учиться в процессе?

— Безусловно, собираюсь учиться. Но чувствую себя уверенно. Честно говоря, я всю жизнь мечтала заниматься музеем. У меня были музейные проекты, среди музейщиков много друзей. Когда меня назначили, с поздравлениями позвонили пять или шесть директоров, не только российских, так что в этой компании я себя чувствую своим человеком.

— На дверях вашего кабинета пока висит табличка с именем старого директора. Новую уже заказали?

— Да, это сделали мои сотрудники. Они, кстати, замечательные. Есть волшебные специалисты, великолепные знатоки. На первом собрании коллектива я им сказала: мы вместе будем делать такой музей, чтобы мы гордились, что его сделали. Я буду работать на усиление проекта, на его расширение. И если мы объединимся — это касается не только музея, а вообще города, если вовлечем в этот проект самых амбициозных, профессиональных, прекрасных, — это даст результат.

— Музей Москвы, что называется, много лет не на слуху. А между тем фонды богатые, помещения замечательные…

— Новую роль для музея надо создавать. Но не то чтобы совсем уже заново. Так случалось, что он всегда был особенный. Его меняли в зависимости от ситуации в стране: то он был историческим, то коммунального хозяйства, то строительства и реконструкции города. Сейчас это просто Музей Москвы — вчерашней, сегодняшней, завтрашней. И он — из самых старых в России: 116 лет.

А в мире музеи городов относительно молодые. Есть многофункциональные, современные, а есть маленькие, уютные. Музей в Париже — муниципальный, а в Берлине — частный, потрясающий музей в Лондоне, современный, а главный экспонат, кстати, — карета лорд-мэра.

— А у вас какой главный экспонат?

— Таким экспонатом могли бы стать Провиантские склады. Если восстановить их исторический облик, создать экспозицию об их истории.

— В вашей прошлой работе какая часть должности была важнее — «арт» или «директор»?

— Мне удалось их совместить: побывать и куратором, и продюсером — человеком, который должен уметь сделать все — от бизнес-плана до разработки экспозиции. Так сложилось. Кластер — такая организация: денег нет, а хочется делать серьезные выставочные проекты. Так делай!

В 2003 году мы взяли совершенно убитое, но потрясающее по красоте здание красильного цеха 1905 года, узкое, глубокое, светлое, с готическими пропорциями. Кроме выставочного зала, на десяти тысячах квадратных метров ничего не было, надо было наполнить здание проектами, поселить архитектурные бюро и галереи, открыть кафе. Когда мы потом переехали на Курскую, чтобы оживить уже вторую свою площадку — надо было привезти туда Четвертую московскую биеннале, пригласить выставку Шанель, подружиться с лондонским музеем Виктории и Альберта, а параллельно залить новые полы, поддерживать молодых художников, кураторов, находить гранты. Тогда возникла мощная творческая энергия.

А моя работа с «Гаражом», которая случилась в период переезда Artplay с одной территории на другую, дала дополнительный колоссальный опыт, новое видение, расширила контакты и горизонты, помимо того, что запуск «Гаража» был важнейшим событием в культурной жизни Москвы.

— «Москва раньше была городом студентов, а стала городом торговцев», — сказал мне как-то Владислав Виноградов, замечательный режиссер-документалист. Ваш музей намерен менять среду?

— Несомненно. Я вижу свою задачу в том, чтобы создать центр современных коммуникаций, который создавал бы для города новые смыслы.

— Урбанистика сегодня уже наука. Предполагаете ею заниматься?

— Да, это часть нашего завтра. Но урбанистические темы придумали еще в древнем мире.

— Музейщики — хранители, но, как правило, пассивные, а в вашем случае хранительство может быть и активным процессом. Собираетесь выходить на улицы и площади? Хранить не только предметы, но и старую Москву?

— Да, у нас уже есть планы совместных проектов с Манежем, с другими музеями, с парками, с Москомнаследием, с «Архнадзором». Нужен диалог, объединение единомышленников. Кстати, моя самая первая выставка в первом Artplay, на улице Тимура Фрунзе, была посвящена уходящей Москве, и потом 15 огромных фотографий с той выставки путешествовали со мной, где бы я ни работала: виды Москвы, которой уже нет, дворы с галереями, переулки. Я их и сюда привезла.

Сейчас важно понять, какую роль музей может играть в Москве, как его моделировать. Есть идея разрабатывать будущую концепцию на конкурсной основе, привлекая и западных специалистов.

— А первоочередные задачи?

— Проанализировать ситуацию с фондами. Собрание — миллион экспонатов: археологическая коллекция, фарфор, костюмы и так далее. Петр Сытин, один из первых директоров, создал еще и колоссальную библиотеку.

К тому же Провиантские склады — и телеги, и лошади когда-то здесь разгружались во дворе, где потом построили мойку для машин, — долго не ремонтировались, находятся в ужасном состоянии, нуждаются в реставрации. Но все работы могут проходить поэтапно, музей тем временем может развиваться.

Я не собираюсь действовать быстро, скорее осмысленно и подробно. Вот на днях запускаем первый фестиваль, который пройдет в нашем дворе с 12 по 16 июня. Называется «Счастливый тринадцатый» — реконструкция праздника сто лет назад, он будет игровым и образовательным. Приглашаем архитекторов, журналистов, поэтов, перформансистов, музыкантов, будут лекции по Москве десятых—двадцатых годов, цыгане, Вертинский, немое кино, посвященное путешествию императорской семьи по России в 1913 году, в год трехсотлетия дома Романовых.

— Объем музейного бюджета достаточный?

— Конечно, его надо оптимизировать. Музей мог бы сам искать дополнительные средства для развития, а не только получать их от государства, привлекать меценатов и спонсоров.

— Что еще будет в музее, кроме музея?

— Проекты в проекте: музейный магазин, ресторан, центр документального кино, который, кстати, у нас открывается совместно с ЦДК уже 6 июня. Наш двор — редкое чудо — тоже превратим в творческую площадку. Музей переехал в здания Провиантских складов в 2011-м, никак еще толком не успел развернуться, сейчас очень важно открыть это место для людей.

— Ваши собственные отношения с Москвой? Какое ваше любимое место?

— Например, начало Рождественского бульвара, с видом на несколько монастырей. Переулки Китай-города и Сретенки. Еще на Воробьевых горах рядом с Институтом физической химии есть такой старый заброшенный жилой дом, рядом с которым спуск к реке, там ощущение, что ты где-то на море — лопухи, деревянная лестница, ручей, очень зелено, и ты можешь себя представить в 1913 году. Там неба очень много, открытого воздуха… И мы там гуляем с детьми.

Москва — удивительный город, странный, контрастный, местами очень таинственный, ты можешь просто идти по улице и зайти в подворотню или в сквер — и попадаешь в отдельное пространство, будто падаешь, как Алиса, в другой мир, другое время. В любом месте города это может с тобой произойти. У некоторых художников в таких местах сохранились мастерские, есть палисадники. И мы думаем, не сделать ли особую программу с посещением подобных мест.

Москву я чувствую через людей, через архитектуру, через истории, которые здесь случаются. Здесь тихие и уютные места соседствуют с местами невероятной энергетики, которая просто бьет ключом. Когда Манежная площадь была свободна, она ведь была совсем другая…

— Есть у вас ощущение поддержки властей?

— У меня есть ощущение, что в Москве что-то существенно меняется. Приходят в правительство прогрессивные менеджеры, появляются молодые, умные чиновники. У них другой подход к работе, другие мозги, и я надеюсь, что стану частью этого контекста.

Интервью: Алиса Таежная
Фотографии: Александр Карнюхин
Макияж: Фариза Родригес

В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем журналисток, писательниц, учёных, кураторов и других героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в их книжном шкафу. Сегодня своими историями о любимых книгах делится директор Музея Москвы Алина Сапрыкина.

Алина Сапрыкина

Директор Музея Москвы

Для меня книга обязательно должна быть осязаемой, иметь вес, историю, пахнуть бумагой

Влияют ли прочитанные книги на выбор профессии? Да, они имеют просто колоссальное значение. Как воздух, как люди рядом. Потому что из них складываешься ты сам. Я люблю читать сколько себя помню, лет с шести. Конечно, сейчас мои дети читают уже в четыре года, но раньше, перед школой - советской школой с бодрыми октябрятами и пионерами - особенно не спешили: всему своё время. В доме у нас была большая библиотека: от философских и культурологических книг до учебников по экономике и кибернетике - это специальности моих родителей. Ещё у нас было много альбомов по искусству. Сама я читала всё подряд - что попадалось, что появлялось новое. Книги в моём детстве вообще больше ценились, а по библиотеке судили о человеке, поэтому их подбирали с особой тщательностью. Среди них были и те, что доставали с трудом или получали в обмен на сданную макулатуру. Отчасти поэтому я до сих пор не могу выбрасывать книги: рука не поднимается. Я совсем не читаю в электронном виде: для меня книга обязательно должна быть осязаемой, иметь вес, историю, пахнуть бумагой.

Первое что я прочла, едва научившись складывать слова в предложения, - «Сказки» Ганса Христиана Андерсена. Уже в детстве я была серьёзным и ответственным человеком, поэтому не любила фэнтези и приключения. Читала исторические романы, серию «ЖЗЛ» об Эврипиде, Чаадаеве, Омаре Хайаме, Маяковском. Любила классическую литературу. Потом Розанова, Бердяева и Соловьёва, далее Хармса со товарищи. В моей жизни были старые дачные подшивки журналов «Иностранная литература» и «Новый мир». Потом «Вопросы философии» и «Логос» - счастливое студенческое время. Были смешные журналы типа «Птюч» и «Ом», когда стало вдруг понятно, что визуальные форматы начинают оттеснять тексты - и вот теперь мы с вами в едином медиапространстве.

Важной книгой в переходном возрасте стал роман «Мастер и Маргарита», который я читала с большой грустью. Сложное ощущение, очень подходящее для становления юной души, что добро и зло суть две стороны одного и того же, но ты всегда должен чувствовать истину, делать выбор на каждом шагу. Два главных писателя моей жизни - Чехов и Гоголь. Гоголь - гений, но Чехов ближе. Если бы мне предложили путешествие во времени, чтобы встретиться с каким-то писателем, то выбор был бы однозначным. Для меня слова, которые говорят о жизни во вселенной Чехова - нежность, любовь, боль, мимолётность, вера, самоотверженность, - базовые понятия, определяющие человека.

Мне интересно искать и просматривать издания, которые сейчас кажутся странными. Документы странноприимных домов конца XIX века, литература агрономов начала XX века, советский индустриальный реализм, всякая градостроительная статистика - своего рода антиподы художественной литературы. Сейчас подобные тексты и цифры воспринимаются как инфографика, поэтому старые материалы лучше именно просматривать, как мы рассматриваем старые карты, например.

Я читаю либо довольно медленно, когда книга усваивается сердцем, либо совсем быстро, когда её надо уловить разумом. Книги я не покупаю, а достаю с полок, которые кажутся бесконечными. Издания всё время сами откуда-то берутся, как будто размножаются, а ещё их дарят. Дети тоже любят читать, и у них собирается своя библиотека: к счастью, традиция чтения в нашей семье продолжается. Я читаю по утрам за чашкой кофе, когда дети ушли в детский сад и школу, а перед рабочим днём ещё есть немного времени. В путешествие я всегда беру как минимум одну книгу, но не всегда читаю - иногда получается, что только вожу с собой. Путешествие - лучшая замена книге, книга же - это замена собственного опыта опытом других людей. В путешествии нужно прислушиваться к себе и своим ощущениям, а в книге важно слышать голос автора и его героев.

Путешествие - лучшая замена книге, книга же - это замена собственного опыта опытом других людей

Александра Литвина

«История старой квартиры»

Книгу мы купили детям на ярмарке, но читали и рассматривали её с удовольствием всей семьёй. Она о том, как в истории простых обитателей старой московской квартиры отразилась история России ХХ века. Формально детская, она поднимает недетские вопросы о доносах и репрессиях. На каждой странице нарисована одна и та же квартира старого дома в московском переулке, в которой от года к году меняются обитатели, обстановка и темы разговоров на диване.

Читатель входит в квартиру октябрьским вечером 1902 года и остаётся тут на целых сто лет. Истории рассказывают не только сами герои, но и их вещи: мебель и одежда, посуда и книги, игры и предметы быта - объекты несут на себе отпечаток времени и хранят следы эпохи, в которой они были созданы и служили. Потом я купила ещё одну «Историю старой квартиры» и отнесла на работу. В Музее Москвы мы с коллегами ещё год назад задумали выставку «Старая квартира», которая откроется в ноябре, и она должна была быть похожа на эту книгу.

Дмитрий Опарин, Антон Акимов

«Истории московских домов, рассказанные их жителями»

Дмитрий Опарин, бывший обозреватель «Большого города», читал лекции в образовательном центре Музея Москвы и был приглашённым гидом экскурсионного бюро при нашем музее. У бюро всегда была мечта делать экскурсии в мастерские к художникам или просто к московским старожилам. Первый раз мы попробовали такой формат в 2013 году, когда проводили выставку «Московский тучерез» - о доме Нирнзее, отмечавшем столетие. Выставку тогда собрали вместе с жителями, теми, кто там родился и прожил всю жизнь (таких было совсем немного). Когда чуть позже у Дмитрия возникла идея книги о жизни старых домов и их обитателей, мы решили издать её в рамках издательской программы музея - и она стала одним из бестселлеров ярмарки Non/fiction.

«Музей 90-х. Территория свободы»

Проект «Музей 90-х» был запущен в 2014 году и сначала существовал в виде интерактивного музея на одном интернет-портале, а потом в виде серии монологов. Книга стала частью этого диалога об эпохе российской истории. О девяностых спорят до сих пор - их вспоминают с ностальгией или ненавистью. «Музей 90-х» - это голоса, документы и артефакты времени моего становления. Здесь есть воспоминания обо всём - от «Партии любителей пива» до челноков и улова из заграничных поездок. Здесь рассказывается про новояз эпохи, программу «Про это» и фильмы из видеопроката, первые заработки миллионера Чичваркина и зарождение лужковского стиля в архитектуре.

Донна Тартт

«Щегол»

Книга, которую прочли все мои знакомые, кого ни спроси. Это книга о силе искусства и о том, как оно - подчас совсем не так, как нам того хочется - способно перевернуть всю жизнь. История начинается с того, что тринадцатилетний Тео Декер чудом остаётся жив после взрыва, в котором погибла его мать. Без единой родной души на всём свете он скитается по чужим домам и семьям - от Нью-Йорка до Лас-Вегаса, - и его единственным утешением, которое, впрочем, чуть не приводит к его гибели, становится украденный им из музея шедевр голландского мастера. Удивительно увлекательная книга, от которой невозможно оторваться, - меня не удивляет её популярность. И этот толстый том идеально подходит для того, чтобы брать его с собой в командировку или в длительное путешествие.

Алексей Иванов

«Тобол. Много званых»

Большой исторический роман о Сибири петровского времени, воссоздающий образ эпохи. Иванов - тот современный писатель, чью новую книгу я сразу бросаюсь читать, как только она выйдет. Мне нравится, как сам Иванов рассказывает о своём подходе: «Есть историческая правда, за которую ратуют историки, то есть то, как всё происходило на самом деле, в реальной последовательности, подкреплённой документами. Есть прерогатива политика - это идеология, которая чаще всего формируется в современности, а потом искусственно внедряется в прошлое для того, чтобы сделать нынешнюю идеологию более легитимной. Но есть и дело писателя - художественное осмысление эпохи... Я как писатель идеологию не вношу в исторические произведения, ориентируюсь на образ. А ради образа порою нужно отклониться от исторической основы».

Михаил Салтыков-Щедрин

«Господа Головлёвы»

«Снявши халат, в одной рубашке, сновал он взад и вперёд по жарко натопленной комнате, по временам останавливался, подходил к столу, нашаривал в темноте штоф и вновь принимался за ходьбу. Первые рюмки он выпивал с прибаутками, сладострастно всасывая в себя жгучую влагу; но мало-помалу биение сердца учащалось, голова загоралась - и язык начинал бормотать что-то несвязное. Притупленное воображение силилось создать какие-то образы, помертвелая память пробовала прорваться в область прошлого, но образы выходили разорванные, бессмысленные, а прошлое не откликалось ни единым воспоминанием, ни горьким, ни светлым, словно между ним и настоящей минутой раз навсегда встала плотная стена.

Перед ним было только настоящее в форме наглухо запертой тюрьмы, в которой бесследно потонула и идея пространства, и идея времени. Комната, печь, три окна в наружной стене, деревянная скрипучая кровать и на ней тонкий притоптанный тюфяк, стол с стоящим на нём штофом - ни до каких других горизонтов мысль не додумывалась». Последний тематический номер журнала «Сноб»? Нет! 1875 год. Салтыков-Щедрин. Лучшее в отечественной литературе описание похмелья.

Дмитрий Быков

Книга Дмитрия Быкова «Советская литература. Краткий курс» - это больше трёх десятков очерков о советских писателях, от Максима Горького и Исаака Бабеля до Беллы Ахмадулиной и Бориса Стругацкого. В её основе - материалы уроков для старшеклассников и лекций для студентов. Мне нравятся даже сами названия глав: «Сам себе человек» - о Горьком, «Броненосец „Легкомысленный“» - о Луначарском, «Могу» - об Ахматовой, «Перевод с неизвестного» о Грине, «Дикий Дон» - о Шолохове. Где-то Быков рассказывает и о биографии, и о произведениях в целом, где-то просто даёт критическую оценку, где-то пересказывает текст, а иногда останавливается только на одном произведении автора - и все складывается в удивительный поток информации, мыслей и чувств, самой жизни.

Главный импульс во время чтения - побежать и перебрать (и поставить на полках в другом порядке) всю имеющуюся дома советскую классику. Так точно Дмитрий Быков пишет об СССР: «Для того чтобы эта страна возникла, сначала понадобилось очень много разрухи и братоубийств, а потом - стремительная тоталитарная модернизация. Эта модернизация сопровождалась приоритетным вниманием к развитию науки и культуры - одинаково несвободных, но со временем научившихся вести двойную жизнь. Советская культура была продуктом этого энтузиазма, страха, соглашательства, поисков эзоповой речи - при том что рыночного гнёта она не знала вовсе и зависела только от идеологической конъюнктуры, а заискивать перед массовым читателем никто её не обязывал. Получившийся продукт заслуживает изучения вне зависимости от качества - таких условий на протяжении семидесяти лет не знала ни одна культура в мире».

Александр Куприн

Избранные сочинения

Избранные произведения Куприна издавались много раз и в разных издательствах. Мне больше всего нравится красивая жёлтая книга «Художественной литературы» (1985 год) со вступительной статьёй составителя Олега Михайлова (он же - автор «Куприна» в серии «ЖЗЛ»), в которой он вспоминает, как в Ясной Поляне у Толстого гостил Репин («маленький, быстрый, рыжеватый, с седеющей эспаньолкой»).

Вечером, когда в зале с фруктами собрались близкие, Репин попросил Льва Николаевича что-то почитать вслух. «Тот размышлял недолго: „Конечно, Куприна… Два небольших рассказа - "Ночная смена" и "Allez!"“ Читал Толстой бесподобно. Просто, без намёка на театральность и даже словно без выражения. Ничего не подчёркивая, ничего не выделяя, он как бы давал тем самым писателю возможность самому поведать… Кончив читать „Ночную смену“, Толстой указал на некоторые места, которые ему особенно понравились, прибавив: „Ни у кого вы ничего подобного не встретите“. <...> Затем Толстой стал читать „Allez!“ - трогательный рассказ о маленькой цирковой наезднице. Но когда дошёл до сцены самоубийства, его слегка альтовый голос задрожал. Толстой отложил книжку в мягком переплёте, вынул из кармана серой бумазейной блузы фуляровый платок и поднёс к глазам. Рассказ „Allez!“ так и не был дочитан».

Дональд Рейфилд

«Жизнь Антона Чехова»

«Три года, проведённые в поисках, расшифровке и осмыслении документов, убедили меня в том, что ничего в этих архивах не может ни дискредитировать, ни опошлить Чехова», - написал о Чехове британский литературовед Дональд Рейфилд. Любая биография - это отчасти вымысел, который, тем не менее, должен быть увязан с документальными данными.

В жизнеописании писателя предпринята попытка расширить список привлекаемых источников, так что его фигура стала ещё более неоднозначной. Но ни гениальности, ни очарования в Чехове не убавилось. Рейфилд описывает, как Чехова постоянно тяготила непримиримость интересов художника с обязательствами перед семьёй и друзьями. А ещё эта книга - исследование талантливой и чуткой интеллигенции конца девятнадцатого века, одного из самых насыщенных и противоречивых периодов в культурно-политической жизни России.

Музейного объединения «Музей Москвы». Пока сроком на один год, но планы, которыми основатель и руководитель Центра дизайна ARTPLAY, а теперь новый директор Музея Москвы поделилась с COLTA.RU, явно годом не ограничиваются. Перед тем как дать интервью, Алина Сапрыкина провела неформальную встречу с журналистами, показала Провиантские склады и экспозицию, в общих чертах рассказала о грядущих переменах - все это заняло значительное время, так как масштабы действительно впечатляющие.

- Вас не пугает такой масштаб и ответственность?

Было страшновато, но я решилась. Я очень надеюсь на людей, которые могут появиться здесь вместе со мной и поучаствовать в этом проекте, и на опыт высококлассных специалистов, которые работают в музее. Главное для меня - ничего не разрушить, а создать что-то новое.

Вы говорите, что не планируете ни с кем конкурировать, а скорее хотите со всеми дружить. Здесь, в Провиантских складах - а это только часть Музейного объединения «Музей Москвы», но самая большая часть, - вы оказываетесь в окружении других музеев, парков и центров: ЦДХ, Третьяковская галерея на Крымском валу, «Музеон», «Гараж», Парк Горького, Мультимедиа Арт Музей.

Все очень разные.

- Получается огромный культурный кластер.

Отлично. В рамках Музея Москвы, например, есть структурное подразделение - городское экскурсионное бюро. Пользуясь и своим расположением, и фактом наличия этого бюро, мы действительно можем продумать конструкции и модели, когда Музей Москвы выступил бы модератором в объединении музеев на общих проектах, будь то совместные экскурсионные и образовательные программы, дополнительные услуги, программы для школьников и для детей. От этого, как мне кажется, все только выиграют. Задача музея не в том, чтобы привлечь какую-то одну аудиторию - молодую и прогрессивную, например. Это не то чтобы - открылся новый клуб, вся тусовка перебежала сюда. Перед нами стоит задача популяризации культуры, искусства, проектов, связанных с историей Москвы, с ее сегодняшним состоянием, - это работа на развитие и расширение аудитории, а не желание привести сюда определенных зрителей, которые и так активны. Ведь завтра-послезавтра появится новое место в городе, и они уйдут туда. Нужно стараться максимально зацепить другие слои населения, привлечь их в музей, рассчитывая на то, что, оказавшись здесь один раз случайно, дальше человек проникнется и почувствует интерес, будет приходить еще и посоветует другим, а музей станет для него близким, понятным, любимым местом.

- Вам удалось так работать с аудиторией в ARTPLAY ?

- ARTPLAY - это совсем другая история.

- Да, не музей. Но там проходили проекты вроде Московской биеннале.

- ARTPLAY построен на временных выставках. Там проходили большие музейные выставки, не только биеннале. Но сама работа была построена по другому принципу, у каждого проекта были своя аудитория и особый формат нашего участия. Это могла быть поддержка молодых кураторов или художников, которым мы помогали в поиске спонсоров, либо работа с крупными фондами на высококлассных проектах мирового уровня. А в музее совсем другое ощущение - цельности и глобальности. В ARTPLAY было легче. В любой момент я знала, что завтра могу все сделать совершенно иначе. Музей создает себя сам, а кластер - это сумма активностей различных участников этого объединения, очень динамичная, подвижная структура. Музей устроен совсем по-другому. То, что происходит на площадках типа ARTPLAY , можно дополнительно привносить в музей, но на этом нельзя основывать стратегию развития. Это может быть «вокруг». В принципе, я собираюсь использовать опыт ARTPLAY «вокруг» деятельности музея, но не буду делать на это главную ставку.

Перед нами стоит задача популяризации культуры, искусства, проектов, связанных с историей Москвы, с ее сегодняшним состоянием, - это работа на развитие и расширение аудитории.

Но в Музее Москвы предполагаются глобальные изменения. Пока мы ходили и смотрели, выяснилось, что будут убираться стены, открываться пространство, сноситься поздние постройки.

Что касается стен, это внутренние перегородки, фальшстены, которые были выстроены под временные проекты. Мойка во дворе - это тоже временная постройка, созданная под нужды гаража Генштаба, который здесь располагался, - она не имеет отношения к Провиантским складам. Хочется прежде всего освободить территорию.

На тех же фальшстенах сейчас держится имеющаяся экспозиция, и если их убирать, экспозиция меняет конфигурацию, все перестраивается, а это огромная работа.

Есть определенные недостатки в экспозиции - такой, как она сформирована сейчас: ковролин на полу, эти стены. Ее можно улучшить. Если даже тот же самый выставочный материал поместить в улучшенное пространство, с хорошими полами и стенами, с хорошим светом и навигацией, с другой подачей и в фирменной упаковке, это будет выглядеть совсем по-другому.

А по поводу двора: я немного прослушал ваш рассказ там, так как увлекся этой мойкой, которая мне действительно понравилась...

Она забавная, у нее на крыше можно делать концерты и загорать. Мы там даже планировали делать сцену на время фестиваля, какое-то озеленение, сделать площадку для отдыха. Но если посмотреть на старые фотографии, на которых мойки нет, а композиция этого комплекса видна такой, какой задумана архитекторами, все выглядит иначе.

- То есть ее снесут ради исторической справедливости или по каким-то другим причинам?

Ради возвращения исторического облика. Это очень важно, так как речь также идет о бережной реставрации этих трех зданий, о сносе всего лишнего, восстановлении внутреннего объема, реставрации кордегардии, которая таким образом окажется по центру двора. Может, рано об этом говорить, но мне бы хотелось открыть вход на территорию музейного двора - редко какой культурный центр имеет такое бесподобное внутреннее пространство и вид на собственное здание. А за кордегардией, там, где сейчас парковка, можно сделать потрясающий сквер, из которого тоже можно открыть вход в сторону музейного двора, продолжив таким образом общественное пространство, облагородить его, сделать детские площадки, зоны отдыха. Сейчас там парковка, а вдоль Остоженки стоят чудовищные кафе и ларьки. Хотелось бы со временем немного изменить ситуацию. А возможность все это осуществить представится, когда музей предложит концепцию развития.

А как она будет выглядеть - прописанная в деталях программа или общая стратегия, которая может плавно изменяться?

Сейчас меняется стратегия музея: открытие и оживление площадки, дополнение новыми направлениями, оптимизация, сохранение и воссоздание исторического облика, тонкое взаимодействие с Провиантскими складами; параллельно исследование пространства и фондов музея - всего, что является базой выставочной и научной деятельности. Наверное, год-полтора уйдет на то, чтобы все это осуществить, на кропотливый исследовательский труд, улучшение и оптимизацию. Дальше в планах - разработка глобальной концепции музея. Скорее всего это будет конкурс с привлечением лучших специалистов, в том числе западных. А потом - поэтапная реализация концепции. Мне кажется, можно было бы последовать опыту некоторых западных музеев, которые не закрываются на время реконструкции, и вести работы поэтапно, тем более что у нас есть три отдельно стоящих корпуса. Можно работать над каждым корпусом отдельно, не закрывая музей и никуда его не перенося. Здесь все помещения заняты, так что нам придется переносить экспонаты. Было бы проще менять, если бы мы постепенно въезжали в здание, но это невозможно, так как здесь очень большие фонды.

Нам нужно учесть мнение большинства самых разных людей.

Вы говорите, что это музей для всех, прежде всего для горожан, и вам важно, чтобы он стал общественным пространством.

Мне бы хотелось, чтобы в обсуждении будущей концепции музея принимали участие разные люди: москвоведы, историки архитектуры, музейное сообщество, представители современного искусства, архитекторы, урбанисты. Хотелось бы создать здесь на время разработки проекта дискуссионную площадку, где бы мы могли выслушать всех и понять, кто какой музей хочет. Можно даже провести социологические исследования, мониторинг ситуации - что же на самом деле хотят увидеть москвичи в музее своего города, проанализировать, как они его воспринимают, каков образ города в современном контексте. Идти по этому пути будет сложно, но важно, по крайней мере, дать людям возможность высказаться и поучаствовать в проекте. И, конечно, важно потом в техзадании для конкурса учесть исследования на эту тему. В Москве уже есть положительный опыт - Политехнический музей.

- Есть и отрицательный опыт - ГЦСИ .

Проблемы ГЦСИ связаны именно с тем, что они не использовали этот подход. На уровне разработки концепции проект был закрыт, о нем никто не знал и никто в работе над ним не участвовал. А потом, когда ГЦСИ его представил, сразу возникла масса вопросов. Чтобы не попасть в такую ситуацию, ГЦСИ мог сразу привлечь к разработке хотя бы художественное сообщество. Было бы первоначальное обсуждение - был бы другой результат.

Как такое обсуждение будет работать? У широких слоев горожан и специалистов часто бывают не просто разные мнения и видения музея - они могут противоречить друг другу. Кто-то захочет здесь сквер, и это понятное желание. Эти же люди захотят, чтобы экспозиция была простой, понятной, развлекательной, тогда как специалисты - историки, москвоведы и прочие - предъявят ей совершенно иные требования.

В итоге есть высшая инстанция - Москва и Департамент культуры, которому мы подчиняемся. Музей должен исследовать и учесть все мнения, но предлагать и принимать даже промежуточное решение - на уровне формирования техзадания - будет тот, кто этот проект делает. Я уверена, что если бы ГЦСИ провел все исследования заранее, его концепция выглядела бы по-другому, но это все равно была бы его концепция, он ведь не обязан учитывать все, что было высказано. В случае музея города нам нужно учесть мнение большинства самых разных людей, а дальше Департамент культуры Москвы и музей должны определить приоритеты.

Очень важно сразу правильным образом позиционировать себя по отношению к потенциальным спонсорам.

Музей получает финансовые вливания из муниципального бюджета, но помимо этого он должен находить спонсоров?

Когда вы нас водили по музею, мы выходили на Садовое кольцо, и вы специально заметили, что распорядились снять с фасадов металлические тросы, на которых крепятся рекламные баннеры. Вы сказали, что рекламы там не будет. Это самый примитивный и бросающийся в глаза способ привлечь деньги, и вы от него отказались. Вы оптимистично смотрите на историю с привлечением спонсорских средств?

Сейчас не очень хороший период для поиска спонсоров: площадок и культурных проектов гораздо больше, чем потенциальных спонсоров. Вся надежда на то, что откуда-то свыше пойдет волна: в Европе считается хорошим тоном поддерживать музеи и галереи, не требуя за это, допустим, чтобы «наш рекламный баннер висел на вашем фасаде в течение года». В принципе, бюджета нашей организации должно хватать на текущую деятельность. Музей все-таки не коммерческая организация, которая должна получать прибыль. Но если музей будет больше привлекать средства меценатов и попечителей, то это просто даст возможность для улучшения и расширения нашей деятельности. Условно говоря, мы не будем сидеть и ждать, пока нам сверху упадет бюджет, чтобы снять зеленый ковролин и залить глянцевый бетон, а получим его от компании, занимающейся, допустим, этим самым бетоном. Что мы можем предложить взамен? Наверное, мы можем упомянуть ее во всех пресс-релизах, буклетах, каталогах. Есть возможности для развития этой истории, просто очень важно сразу правильным образом позиционировать себя по отношению к потенциальным спонсорам. У многих музеев и выставочных площадок - например, в Мультимедиа Арт Музее или «Гараже» - взаимодействие со спонсорами устроено очень конструктивно и результативно. Этим надо заниматься. Я вижу в этом одну из глобальных задач.

- А что будет с экспозицией - будет ли она развиваться?

Здесь нет сейчас постоянной экспозиции. Пока это набор временных выставок, более или менее долгосрочных. Постоянная экспозиция планируется на стадии запуска глобальной концепции.

- То есть научная работа еще впереди?

Есть несколько предложений по постоянной экспозиции, уже разработанных научно-выставочным отделом. Они интересны, они могут сочетаться и дополнять друг друга. Работа ведется.

- Сейчас, пока не разработана новая стратегия и концепция, музей во многом работает по инерции?

Моя задача - создание новой стратегии. Мы работаем над созданием концепции развития Музея Москвы в Провиантских складах, исследуем фонды, состояние строений, приглашаем реставраторов, Москомнаследие, изучаем научно-выставочную работу, постепенно открываем площадку, привлекаем новых людей, открываем новые направления (кинозал, библиотеку, книжный и сувенирный магазины), делаем музей современным, расширяем набор опций. Но ядром и сердцем остается его коллекция. Вот так выглядит подход к формированию концепции музея. Мы изучаем возможности расширения музея. Та же парковка, примыкающая к Кропоткинскому переулку, могла бы быть прекрасным продолжением Провиантских складов. Наша задача - выяснить, что с этой парковкой, возможно ли сделать проект расширения, защитить и воплотить его. Так выглядит работа, и так - каждый шаг. Впереди очень длинный путь, поэтому мы не ставим себе целью быстрые победы, быстрые эффекты. Хочется действительно сделать музей с большой буквы, масштабный, интересный и важный.

- Вы рассчитываете на долгую работу?

О такой работе я могла только мечтать. По своей сути я менеджер культуры и хочу развиваться в этом направлении, а эта площадка даст уникальный опыт и, кроме того, возможность реализовать крайне амбициозную задачу - сделать хороший современный музей города.

Директор Музея Москвы рассказала об изменениях в музее за год своей работы на посту и новой постоянной экспозиции

Интервью с Алиной Сапрыкиной, директором Музея Москвы

Прошло больше года с тех пор, как Алина Сапрыкина заняла должность директора . За этот год изменилось многое, но главное – вектор развития музея. Из маргинального места с постоянной экспозицией и огромными запасниками Музей Москвы превратился в живую площадку для временных выставок (включая и современное искусство, и проекты, связанные с историей города), лекций и разного рода маркетов, которые регулярно проводят в обновленном дворике музея. В интервью Aroundart Сапрыкина рассказала о том, как соблюсти грань между развлечениями, исследованиями и выставками для широкого круга зрителей, об итогах и будущих проектах, а также о новой постоянной экспозиции Музея Москвы.

АБ: Прошел ваш первый год в Музее Москвы – какие главные достижения и провалы?

АС: Самое главное в музее за этот год – это осмысление его нового масштаба. Он вырос из Музея истории города, и было важно заново сформулировать концепцию музея, не потеряв его истории. Мы добавили линию, посвященную современной Москве, и сейчас музей претендует на то, чтобы стать одним из лучших наряду с музеями других мировых столиц. Мы изучили опыт разных площадок: городские музеи Лондона, Амстердама, Берлина, Шанхая, Сингапура… Все они очень разные, и наша задача – найти свой образ. Краеведческие музеи городов возникали в основном в 1960–70-е годы. Новые музеи городов в 2000-х – уже не краеведческие, это комплексные музеи, центры городской жизни, в которых отражены современное искусство, архитектура, урбанистика, мода; это дискуссионные площадки и выставочные, коммуникационные и презентационные, это и форум, и издательская, и образовательная программа. То есть все, что происходит в городе сейчас, все должно показываться в музее города.

АБ: Какой будет новая постоянная экспозиция Музея?

АС: Мы видим новую постоянную экспозицию как главную часть городского музея и думаем над тем, как показать историю не статичной, а живой. Безусловно, она должна быть современной, мультимедийной, впечатляющей. Музей Москвы возник в конце XIX века и обладает разнообразнейшей коллекцией в миллион единиц хранения. Это археологические находки, живопись, скульптура, графика, фотография, документальные источники, редкие книги, коллекция автомобилей, коллекция городской среды (ворота, фонари, рекламные вывески), предметы повседневной жизни горожан (одежда, предметы интерьера, посуда) и многое другое. Здесь копились все генпланы, макеты, проекты по расширению дорог, по строительству зданий, указы, награды. И сейчас мы должны очень внимательно проанализировать то накопленное богатство, на основе которого можно будет спроектировать постоянную экспозицию. Это наша основная цель – реализовать этот проект.

АБ: Когда вы планируете открыть историческую часть для зрителей?

АС: Провиантские склады, в которых находится Музей Москвы, нуждаются в реставрации. Работы можно осуществлять поэтапно, корпус за корпусом, не приостанавливая развития музея. В этом году выделены средства на реставрацию одного маленького домика, кордегардии в центре нашего комплекса, он сейчас находится в аварийном состоянии. Там мы хотим разместить Детский центр. Реставрация как таковая началась со сноса мойки в центре двора, с постепенного возврата исторического облика территории. Мы планируем поэтапную реставрацию, чтобы не закрывать музей. По результатам проведенного за год комплексного обследования Провиантских складов – а они построены в 1835 году и ни разу не реставрировались – был подготовлен проект, который уже согласован с Москомнаследием. Это основа, но если ее реализовать как есть, то мы попадем в 1835 год. А нам нужен современный музей. Поэтому необходим второй этап – это проект приспособления.

Мойка во дворе Музея Москвы, торжественно снесенная в рамках Ночи искусств // Colta.ru

АБ: Вы к нему еще не приступали?

АС: Нет. Сложность в том, что работы по реставрации и приспособлению должны вестись одновременно. А проекта приспособления пока нет – мы только планируем объявить на него конкурс. Это долгий путь. И когда пространства будут подготовлены, вот тогда можно будет говорить об открытии постоянной экспозиции, над которой мы уже сейчас начинаем работать.

АБ: Этим занимаются и прежние, и новые сотрудники?

АС: Да, некоторые хранители и научные сотрудники трудятся в музее 20–25 лет, они занимаются научной инвентаризацией фондов, перебирают весь материал и вытаскивают самые ценные вещи. Переехав в Провиантские склады в 2011 году, музей перевез сюда свои коллекции, а также часть старой постоянной экспозиции – это «Древняя и средневековая Москва ». В будущей экспозиции у нас есть идея развернуть историю Москвы с древности до наших дней. И здесь будет важно использование самых новых технологий и взаимодействие со специалистами международного уровня – мы не планируем разработать концепцию исключительно собственными силами. Так, Пушкинский музей, например, работал с французской компанией, Политехнический – с англичанами, Еврейский музей – с американцами.

АБ: В каких залах планируется разместить постоянную экспозицию?

АС: Возможно, на двух этажах центрального корпуса, широким фасадом выходящего на Садовое кольцо. Два других корпуса мы планируем использовать под временные выставки: по истории города и его актуальным событиям, искусству, урбанистике, архитектуре, фотографии, по проблемам, например, транспорта или экологии в Москве, по новым интерактивным проектам с городскими жителями. Если говорить о воплощении – это должно быть похоже на экспозицию Еврейского музея в Бахметьевском гараже.

АБ: То есть это такой антропологический принцип, показывать Москву через судьбы людей?

АС: В общем да, через людей в первую очередь. Показать историю Москвы как столицы большой страны с ключевыми ее культурными событиями через простого человека, судьбы и жизни, простые вещи, касающиеся повседневности. Именно такого материала у нас в фондах очень много.

Основной проект IV Московской международной биеннале молодого искусства в Музее Москвы, 2014 // Фото: Музей Москвы

АБ: А как сейчас складывается и формируется выставочный план? Ведь многие из ваших проектов непосредственно не связаны с московской, с городской историей. Вы не боитесь стать очередным музеем современного искусства?

АС: Мы стараемся все проекты пропускать через идею города и Москвы – все наши проекты, даже если это маркет еды во дворе или детский праздник, связаны с ощущением города, причем в самых разных контекстах. Например, на выставке граффити мы показываем также фотографии – Москву с надписями на стенах городских домов в тот период, когда как такового жанра граффити у нас еще не существовало. И тут прослеживается вся динамика: как это явление возникло, как развивалось и как поселилось в музее.

Другое дело, что диапазон тем наших выставок, действительно, широк. Но мы всегда исследуем Москву: в историческом ракурсе и в современности. Что сейчас самого интересного происходит? Биеннале молодого искусства: это кто? Это те же наши горожане, самые лучшие, прекрасные, которые занимаются осмыслением своего времени и показывают это в своем творчестве. В идеале если к нам попадает, скажем, турист, он сначала знакомится с историей города, которому много лет, а потом попадает в самый центр самого актуального, в самую гущу городских событий – биеннале, форум, фэшн-показ.

АБ: Есть программа развития музейных филиалов? Может быть, какие-то кросс-культурные выставки на разных площадках?

АС: В нашем музейном центре объединено семь музеев. И у каждого – своя команда, свой директор, своя программа и концепция. У нас в Провиантских складах мы планируем сделать инфо-пойнт для туристов, где бы им была предоставлена вся информация о культурных событиях в городе, где можно было бы аккредитоваться на мероприятия, купить билеты во все музеи, – не только в семь наших филиалов. Мы как музей города должны оперировать всей городской информацией. Наши филиалы очень разные: Музей русской усадебной культуры Влахернское-Кузьминки, музей в Доме на набережной, созданный жильцами этого дома, музыкальный Музей гармоники Мирека, Музей истории Лефортово, Старый Английский двор, Музей археологии, единственный подземный музей в Москве. И нам как музею города хотелось бы быть корректным оператором всего происходящего, как-то выделяя по возможности и свои филиалы среди всех.

АБ: А есть у вас в планах привозить выставки из городских музеев Лондона, Парижа, конференции может быть какие-то проводить?

АС: Планируем, конечно, и – привозим. В международном музейном союзе ICOM существует объединение СOMOC, куда как раз входят музеи городов – то есть это отдельная такая ассоциация: городские музеи активно обмениваются информацией, сотрудничают друг с другом, проводят конференции и форумы. И наш московский музей играет в нем важную роль.

Выставка «Урбанизм: город в моем сознании» в Музее Москвы, 2013 // Codered.ru

АБ: Как формируется ваш выставочный план? Хватает ли городского финансирования?

АС: Перед нами, как и перед всеми музеями, сейчас поставлена задача увеличения внебюджетных доходов. У нас есть разные коммерческие предложения для наших посетителей: работает сувенирный магазин, мастерские, можно отметить детский день рождения, есть экскурсионное бюро, которое водит экскурсии по музею и по всему городу, можно заказать копии или принты интересных вещей из фондов. Еще у нас огромный и очень красивый двор – в нем можно проводить самые разнообразные мероприятия, в том числе массовые. Мы стараемся привлечь стратегических партнеров музея на год и более, а также приглашаем спонсоров или партнеров на разовые выставочные проекты. У нас в плане более 20 выставок в год, есть совместные – например, « », куратором которой была Ирина Меглинская. Средства тоже по-разному аккумулируются: бюджетные, партнерские, спонсорские. Значимое событие этого года – «Москва в годы Первой мировой войны». По современности – кураторский проект « », IV Московская биеннале молодого искусства. Осенью будет выставка, посвященная Петербургу – «Другая столица». Из партнерских проектов – идет работа с художниками Виноградовым и Дубосарским, которые ходят к нам в фонды и пересматривают вещи, пытаясь соединить историю и современность в проекте «Ускользающая реальность», который откроется в сентябре. Зимой хотим открыть выставку, посвященную детству в советское время, немного ностальгическую. Одним из самых крупных наших мероприятий будет, конечно, фестиваль в День города.

АБ: Об издательской программе расскажете?

АС: Издательская программа продолжает традиции музея – это издание книг, путеводителей, переиздание старых карт, новые книги про город. За этот год мы сделали путеводитель по Петровскому Путевому Дворцу, готовим книгу по истории самых интересных домов Москвы. Мы сделали фирменный стиль для издательской программы, дизайнер Настя Яруллина, которая пришла к нам из «Московских Новостей», придумала узнаваемые обложки. За год у нас появилось какое-то количество профессиональных молодых людей, которые интегрировались в академическую команду музея. И наша задача, соединив разных людей и специалистов – вырасти в еще более успешную институцию.

АБ: А какие у вас личные ощущения? Не жалеете, что пришли на государственную службу?

АС: Нет! Ведь это потрясающе интересно – и это шанс сделать что-то действительно очень важное и значимое для людей, для города. Интересна, во-первых, сама площадка, мы имеем дело с ампиром, с великолепной архитектурой, в которой находиться – это отдельное ощущение. И в этих пространствах мы создаем особенный музей – музей города Москвы, который с одной стороны – совсем молодой в своем новом формате, с другой стороны – ему 118 лет, его коллекцию собирали люди разных эпох, вещь к вещи, описывали, исследовали, хранили и передали нам, а наша задача – передать дальше, вместе с информацией о нашем времени, о нашем городе.

АБ: Вы закупаете что-то современное в коллекцию? Что последнего появилось в фондах?

АС: Процесс пополнения наших фондов идет постоянно. Из покупок это были вещи Лемешева, князей Голицыных… Мы также активно принимаем предметы в дар. Музей традиционно пополняется благодаря меценатам: сначала это были дворянские или купеческие семьи, позже – советская элита. Кроме того, вся археология, которая раскапывается в Москве, поступает в Музей Москвы по закону. Недавно, в районе Поварской, например, раскопали склады – к нам поступили любопытные образцы посуды. Что касается современных работ, мы пока только разрабатываем концепцию комплектования: это будет городская среда, мода, дизайн. Эту линию мы сейчас только-только заводим.

АБ: Есть мечта?

АС: Сейчас мы делаем акцент на временных проектах и общегородских мероприятиях, потому как находимся в состоянии реставрации и описания фондов. Мечта наша – стать одним из лучших музеев городов в мире. У нас для этого все есть: площадка, фонды, активная жизнь вокруг. Мы должны стать местом, где бы всем было хорошо. Москва – город контрастов, и музей мог бы стать местом встречи очень разных людей, разных слоев, разных возрастов, разных интересов. Сейчас очень не хватает пространства и площадки для диалога, для разговора, и мы надеемся стать той платформой для коммуникации, которой бы доверяли самые разные люди. Задача музея – чтобы все любили всех. Это функция координатора, модератора, оператора, для нас посетитель – это самое главное. Если посетитель хочет увидеть великую историю великого города, он должен здесь это найти. Важен запрос, но и важна образовательная функция. Мы хотим быть музеем для всех. Это не вопрос противоречия, это вопрос модели. Создание такой модели – это моя мечта, идея и сверхзадача. Модель, которая была бы гармонической, цельной и при этом была бы продуктом, современным продуктом.

Выставка «С чего начинается Родина?», куратор Ирина Меглинская, Музей Москвы, 2014 // Дарья Туминас / Иван и Луна (братья Нечаевы, Иван и Андрей) Архангельская область, Мезенский район

Александр Петросян / Олег Зинатуллин - реставратор, часовщик; Санкт-Петербург
Олег Климов / Алексей Павлов (32 года) - шхуна STAR , старший механик; Акватория Курильских островов, Тихий океан
Елена Чернышева / Анна Васильевна Бигус - бывшая узница ГУЛАГ; Норильск